Любительница острых ощущений - [12]

– Я тоже люблю семечки погрызть, – подстроилась к нашему разговору Антонина Федоровна, услышав обрывок последней фразы. – Но это так, во время просмотра сериала. Ну что, Оля, девчонки уже проголодались. Скоро за стол сядем?

– Скоро, Антонина Федоровна, скоро, – заверила ее хозяйка, переворачивая на сковородке наггетсы. – Полина, хлеб нарежьте, пожалуйста.

– Оля, а может, макарончики отварить? – ненавязчиво предложила соседка.

– Таня не ест макароны, – заметила мать именинницы, а когда соседка вышла из кухни, добавила: – Ничем другим дочку в том подвале не кормили – только сухой лапшой. С тех пор она на макаронные изделия вообще смотреть не может, ни в каком виде и ни под каким соусом. А поили ее простой водой из-под крана. Таня подглядела в щелку двери, как та женщина наливала ее в бутылку. Также украдкой дочке удалось разглядеть ее лицо, ведь когда она заходила к ней, то надевала темные очки и медицинскую повязку.

– Еще кого-нибудь из похитителей Таня видела?

– Дочка рассказывала, что в машине, которую она приняла за нашу, за рулем сидел дяденька в такой же одежде, как у папы. Был ли кто-то на месте переднего пассажира, у нее не отложилось в памяти. Назад она села только потому, что именно та дверца открылась. Там уже кто-то сидел, возможно, вчерашняя блондинка. Она и усыпила ее. В подвале же никого, кроме той женщины, она больше не видела, но слышала, как она то и дело разговаривала по телефону с каким-то Юджином. Это иностранное имя, у нас таких знакомых точно нет.

Стоило бабе Тоне войти в кухню, как я вручила ей поднос с нарезанным хлебом. Только она потопталась с ним на месте и поставила его обратно на стол. Зато тарелка с золотистыми хрустящими наггетсами пришлась ей по вкусу. Как только Ольга переложила в нее последний кусочек, бабуля взяла у нее тарелку и понесла ее в комнату.

– А каким образом происходил обмен? – поинтересовалась я, впечатленная дерзостью совершенного похищения.

– Может, потом поговорим? За стол пора садиться.

– Хорошо, потом так потом. – Я не стала ни на чем настаивать.

Мы сели за стол. Куриные наггетсы разлетелись по счету «раз». Оливье также разошелся на «ура». Света и ее бабушка перешли на колбасную нарезку.

– А сейчас будет сладкий стол. Полина, поможете мне?

– Конечно. – Я встала из-за стола и пошла вслед за хозяйкой.

Ольга достала из холодильника торт и восхитилась:

– Какая красота! Даже жалко резать его.

Воспользовавшись тем, что мы снова были одни, я не удержалась и поинтересовалась:

– Так как же происходил обмен?

– Мужу позвонили на мобильник. Номер, конечно же, не определился. Некто, как и прежде, каким-то нереальным голосом поинтересовался, собрали ли мы всю сумму. Прежде чем ответить на этот вопрос, муж попросил передать трубку дочке. Звонивший отключился. Следующий звонок раздался только через полчаса, которые показались нам целой вечностью. Едва Боря ответил, как Таня стала умолять отца забрать ее поскорее домой. Муж задавал дочке какие-то вопросы, пытаясь понять, живой это голос или запись. Танюша отвечала невпопад, вероятно, потому, что была слишком напугана всем происходящим. Тем не менее Борис решил, что все-таки общается с дочерью, а не слушает куски диктофонной записи. Когда его снова спросили, готовы ли деньги для выкупа, Боря сказал, что готовы. После этого ему дали инструкции. Мы с мужем должны были разделиться. Ему – с деньгами – предстояло поехать на запад Горовска, в промзону. А мне – в сторону психбольницы…

– Расположенную в диаметрально противоположной стороне города, – добавила я, сделав для себя определенные выводы.

– Мы так и поступили…

– Мама, тетя Полина, – в кухню зашла Танечка, – ну что вы тут так долго? Света мне не верит, что бывают торты с настоящими куклами. Можно, я сама отнесу его на стол?

– Конечно. Сейчас я заварю чай, и мы подойдем.

Что было дальше, я услышала только после чаепития. Дети и баба Тоня сели смотреть мультики по телевизору, а мы с Ольгой начали мыть посуду. Точнее, она мыла, а я вытирала ее.

– Насколько я поняла, вы поехали за Таней? – поинтересовалась я.

– Да, проезжая на троллейбусе мимо психбольницы, я увидела на другой стороне дороги дочку, сидевшую на скамейке под козырьком остановки, и тут же позвонила мужу на мобильник. Получив от меня сигнал, он бросил деньги в названный ему мусорный бак, дождался маршрутки и поехал обратно. Тем временем троллейбус сделал круг, и я вышла к Танечке. Она была в сознании, но под воздействием каких-то лекарств, поэтому практически не реагировала на происходящее. Когда я прижала дочку к себе, она ни обрадовалась, ни испугалась – ей было все равно. Я подхватила ее на руки и внесла в следующий подошедший троллейбус. И только через несколько остановок Таня произнесла первые слова. Я их никогда не забуду: «Мамочка, я думала, что больше никогда тебя не увижу». Мы с мужем боялись, что деньги отдадим, а дочку нам все равно не вернут. Радость от того, что похитители сдержали свое слово, омрачалась осознанием того, что мы стали абсолютно нищими – уже на следующий день мы должны были освободить квартиру для новых жильцов, а для того, чтобы снять жилье, у нас денег уже не осталось.