Любить — значит жить - [28]

Лицо девушки было очень бледным, она крепко стиснула зубы, но все же с трудом ей удалось улыбнуться.

— Как глупо! Все подумают, что я сама веду свою маленькую войну с кем-нибудь. Я похожа на жертву катастрофы?

— Похоже, что вам, дорогая, требуется глоток бренди, — сказала миссис Ногтон. — И если это только растяжение, то у меня есть прекрасная мазь. Однажды, когда мы были в Индии, мой муж упал с лошади…

Ян, находившийся тут же рядом с носилками, несколько раздраженно оборвал женщину:

— Я думаю, это гораздо хуже, чем растяжение, миссис Ногтон. Но если вы позаботитесь о том, чтобы принести немного бренди для миссис Кардью, это было бы здорово.

Миссис Ногтон бросилась выполнять распоряжение Яна. Она ощущала себя совершенно счастливой, когда ей приходилось оказывать помощь подобного рода. Если вдруг начиналось какое-нибудь шоу, ей всегда хотелось в нем поучаствовать.

Денщики донесли носилки до комнаты Гейл. Она подняла глаза и увидела взгляд Яна — теплый, нежный, тревожный.

— Сейчас миссис Фентон и какая-нибудь служанка помогут тебе лечь в кровать. А я вызову по телефону врача из Эдинбурга.

— Спасибо, — прошептала девушка.

Ян вышел из комнаты, хотя ему этого совсем не хотелось. На смену ему появилась Джойс Фентон, молодая, симпатичная девушка, жена одного из офицеров. Солдаты подняли Гейл и осторожно переложили на кровать. Затем они попрощались, пожелали ей скорейшего выздоровления и покинули комнату.

— Мы нарисуем красный крест на вашей двери, мэм, как делали в замке в Эдинбурге, — обернувшись на пороге, улыбнулся денщик.

Гейл засмеялась и поблагодарила его. «Очень милые, — с благодарностью подумала девушка. — И такие молодые». Это обстоятельство подчеркивалось грубоватой и совсем новой униформой. Один из них напомнил девушке ее брата.

Ей было стыдно своих слез, которые ручьем бежали по щекам. Джойс Фентон стала снимать с Гейл одежду.

— Но как же это случилось, дорогая? — с сочувствием спросила она.

Гейл подробно все рассказала, а затем добавила:

— Как нелепо. Ведь я собиралась уехать завтра в Лондон.

На лице девушки появилась гримаса боли, когда Джойс снимала туфли. Щиколотка Гейл превратилась в один сплошной синяк и сильно отекла.

— Очень больно, — пробормотала она.

— О боже, вероятно, вы не скоро сможете наступить на эту ногу! — испуганно воскликнула Джойс.

Гейл задумалась. Там, в углу спальни, стояли ее чемоданы, которые она приготовила, чтобы отправиться домой… Что ж, теперь придется все распаковать. Как же все глупо. И теперь необходимо написать письма своей матери, матери Билла и Биллу самому. А ей предстоит теперь лежать в этой комнате, зная, что где-то здесь ходит Ян и он сможет только изредка наносить ей официальные визиты.

Радость, которую Гейл испытала от мысли, что теперь она останется в замке, прошла. Какой в этом смысл? Лежать и все время думать о Яне? Это бессмысленно. Ее ждет лишь встреча с Биллом, брак с которым, теперь она точно это знала, являлся ошибкой. И обузой.

Дверь открылась, и в комнате появилась миссис Ногтон с бокалом бренди в руке. Из коридора послышался голос Яна, который сообщил, что скоро к Гейл придет майор Уиллис, военный врач, и осмотрит ее.

Женщины надели на девушку халат и поудобнее устроили ее в кровати.

Гейл почувствовала, что сильно дрожит. Страх, который она испытала во время падения с лестницы, и боль в ноге дали о себе знать. Ей было трудно сдержать слезы. Когда Джойс и Джин наконец ушли обедать, девушка вздохнула с облегчением.

— Мы пришлем вам суп, — пообещала миссис Ногтон. — Вам пойдет это на пользу, дорогая.

Гейл не стала возражать, хотя есть ей совсем не хотелось.

Она закрыла глаза, и в ее воображении мгновенно всплыла картина, как Ян наклонился над ней в темноте коридора. Как поцеловал ее, как нежно вытер грязь на руке. О боже, как она любила его. Ян! Как она вынесет все это!

Вскоре в замок прибыл майор Уиллис. И миссис Ногтон, представившись «медицинской сестрой», помогла ему произвести осмотр Гейл.

Травма оказалась не такой уж страшной, как думал Ян Далмиер. Кость не была сломана. Всего лишь растяжение связок. Кроме того, еще масса кровоизлияний на левом боку и порезанная рука.

Ей наложили повязки, и девушке сразу стало легче. Майор, крупный добродушный мужчина, мягко улыбнулся и пошутил:

— Это первое боевое ранение, которое мне довелось увидеть с начала войны. До этого всего лишь два случая заболевания гриппом.

Гейл тоже улыбнулась:

— Ужасно глупо, майор Уиллис.

— Я слышал, что ваш муж уехал только сегодня утром?

— Да, он никак не мог предположить, что я возьму и свалюсь сегодня с лестницы, — миролюбиво сообщила девушка.

— Ну, ничего, ничего, все будет хорошо. Вам только придется держать ногу все время вверх.

— И как долго это может продлиться?

— Полагаю, несколько дней, — заверил врач, — а потом вам будет можно перебраться на диван.

— Я собиралась поехать завтра в Лондон.

— Вы можете это сделать, если только поедете на машине «Скорой помощи».

Гейл снова засмеялась.

Майор Уиллис подошел к раковине в углу комнаты и стал мыть руки.

— Очаровательная комната. И вообще, Лох-Касл — великолепное место. Всем офицерам, что живут здесь, очень повезло. Да и Ян Далмиер весьма приятный человек.