Любить Пабло, ненавидеть Эскобара - [23]

Марио Энао, брат Виктории, жены Пабло, – настоящий знаток и страстный почитатель оперы. Догадываюсь, он хочет произвести на меня впечатление и заинтересовать тем, что абсолютно не вызывает интерес у Пабло и Густаво. Поскольку я знаю: он последний, чьего расположения я хотела бы добиться, невзирая на Карузо, Тосканини или Марию Каллас и на большую привязанность к ним Капоне и Гамбино, я перевожу разговор на темы, которые больше по душе братьям Гавирия. Часами я словно пытаюсь растопить ледяную стену, ослабить оборону чемпиона. Сосредоточенность наконец приносит свои плоды. Почти сто пятьдесят минут я терпеливо веду интервью, еще столько же выслушиваю восторженную лекцию о том, как достичь необходимой точности и концентрации, ведя машину на скорости 250 километров в час, о решениях на грани жизни и смерти, которые нужно принять за доли секунды, чтобы оставить конкурентов позади, прибыв к цели первым. Мы оба знаем, что заручились, если не симпатией, то, по крайней мере, уважением ключевого партнера. Тогда я поняла, откуда у Пабло и его компаньона это рьяное стремление всегда быть впереди планеты всей, переступая через любого, кто встанет на пути. Это, кажется, затронуло все сферы жизни Пабло.

Вокруг нас два десятка столов заняты людьми с фамилиями типа Монкада или Галеано, чьи имена сегодня я бы даже не вспомнила. К полуночи, пока мы четверо оживленно ведем беседу, два обливающихся потом парня, вооруженные автоматами, подходят к нам, возвращая нас в окружающую реальность.

– Жена Фулано ищет его, – обращаются они к Пабло, – а он тут с подружкой. Вот незадача, хозяин! Эта женщина – настоящая бестия! Она пришла с двумя подругами и требует, чтобы мы их впустили, что делать?

– Скажите сеньоре, пусть научится вести себя как настоящая леди. Ни одна уважающая себя женщина не будет бегать за мужчиной, будь он мужем, другом или любовником, и уж тем более ночью. Пусть благоразумно отправляется домой, там дождется его возвращения со сковородкой и скалкой и надает ему хорошенько, но сюда она не войдет.

Спустя некоторое время парни возвращаются и сообщают Пабло, что женщины настроены войти, потому что он их знает.

– Знаю я таких фурий… – говорит он, вздыхая, как будто внезапно вспомнил какой-то эпизод, глубоко опечаливший его. Потом, не колеблясь и не стесняясь моего присутствия, приказывает:

– Два раза выстрелите в воздух рядом с машиной, если они проедут знак «СТОП», наставьте на них оружие, а если поедут дальше, – стреляйте на поражение, ясно?

Слышится четыре выстрела. Я прихожу к выводу, что парни снова придут, только на этот раз как минимум с тремя трупами, и задаюсь вопросом: чей четвертый.

Почти двадцать минут спустя они возвращаются, взъерошенные и взмыленные, тяжело дыша. Их лица, руки и предплечья покрыты царапинами.

– Какая схватка, шеф! Их не испугали даже выстрелы! Они били нас кулаками и пинали, видели бы вы их тигриные когти! Пришлось попросить двух приятелей помочь вытащить дамочек под прицелом. Что ждет этого беднягу, когда, хорошо подвыпивший, он вернется домой!

– Да-да, вы правы, приготовьте ему комнату, пусть переночует здесь, – приказывает Пабло, вновь проявляя мужскую солидарность к своим бедным товарищам.

– В противном случае завтра нам придется его хоронить!

– Просто «пайсас» очень смелые. Храни нас, Дева Мария! – говорят, покорно вздохнув, три «ангелочка», сопровождающие меня.

Как «Алиса в Стране чудес», я продолжаю открывать мир Пабло, узнав, что многих из крепких и богатых мужчин колотят жены… И, дайте угадаю, почему. Я спрашиваю себя, кто та, другая фурия, которую Пабло так хорошо знает, и что-то мне подсказывает, это – не его жена.

Однажды в воскресенье мы решили поразвлечься с группой друзей Пабло и Густаво и покататься на пневмотраке «Роллигон». Смотря по сторонам, сваливая деревья гигантским ковшом, я тоскую по своим веселым друзьям. По тому, как мы смеялись семь месяцев назад, ностальгирую по моим «beautiful people», среди которых я всегда находилась как рыба в воде. С ними я чувствую себя непринужденно в любой точке мира, общаясь на любом языке. Правда, у меня нет времени долго по ним скучать, потому что, после удара по стволу, черное пятно, диаметром в метр, с ревом несется на нас, как локомотив. Может, потому что бог приберег для меня необычную судьбу, за доли секунды я скатываюсь с «Роллигона» в свободном падении, падая в очень высокую траву. Я замираю и вновь осмеливаюсь нормально вздохнуть только четверть часа спустя.

Кажется, миллион жалящих ос преследует группу из двадцати мужчин, живущих за счет наркоторговли. Чудом ни одна меня не укусила. Когда через час, благодаря сиреневому платью, помощники Пабло находят меня, они рассказывают, что некоторых гостей пришлось госпитализировать.

В последующие годы я проведу в объятиях Пабло много часов. Однако по причинам, которые откроются мне только век спустя, с тех пор мы с ним уже не вернемся в «Наполес», чтобы повеселиться в компании друзей. Туда, где я три раза была на волосок от смерти, и чуть не умерла от счастья. Только однажды, чтобы прожить самый прекрасный момент в жизни, нам удастся беззаботно провести время в этом раю. Здесь он когда-то вырвал меня из лап водоворота и из объятий другого мужчины, чтобы я принадлежала только ему, не исследуя незнакомые мне дотоле закоулками моего воображения. Все это – уже забытые времена, воспоминания о сантиметрах кожи, в которых тогда заключалось все мое существование.