Любить не просто - [76]

Вы спрашиваете, в чем дело? А в том, что с полгода назад сняли с работы заведующего Зареченским районо Дидуха Николая Петровича. Ему, видите ли, нужно достойное место — как-никак деятель районного масштаба. Вот и назначили директором Второй средней школы. А поскольку Маковей добровольно не подал заявления, его освободили… за неспособность обеспечить руководство учебным процессом и так далее и тому подобное. Правда, оставили в той же школе рядовым учителем. Но произошло непредвиденное: Дидух выразил горячее желание, чтоб он, Маковей, совсем ушел из Второй школы. Почему? Этого Дидух не объяснял. Люди же говорили о слишком большой амбиции бывшего заврайоно. Но Маковей не собирался покидать школу, да еще по собственному желанию.

Так появилось письмо тринадцати учителей в редакцию газеты…

Вернувшись из Заречья и даже не заходя в редакцию, чтобы не терять времени, Батура отправился в Подольск, в управление дороги. Только после этого появился на работе и засел за статью.

Он был всецело занят поисками истины и потому не придал значения тому, что Веремейко контролирует каждый его шаг. Наконец, когда статья была готова и предложена к засылке в набор, Батура стал оглядываться вокруг себя. И вдруг почувствовал, что редактор, судя по всему, ожидал от него не тех выводов. Веремейко был раздражен, куда-то звонил, что-то выяснял. Наконец вызвал Батуру для прямого разговора и сразу заявил:

— К великому сожалению, Андрей Константинович, ваша статья не будет напечатана. Я советовался в управлении железной дороги и считаю за лучшее не писать об этой истории. Случай неприятный, но не типичный и может вызвать у читателей неправильное представление. Тогда мы не оберемся жалоб…

Батура спокойно и удивленно посмотрел на редактора.

— Непонятно, Григорий Александрович, почему мы должны отмалчиваться. Люди ждут, верят нам. Это — первое. А во-вторых, сами говорите — не оберемся жалоб… Значит, проблема шире.

Веремейко вздохнул. Он был готов к тому, что Батура мирно не отступит. Не поднимая глаз от стола, слегка раздраженно бросил:

— Ну, это ваше особое мнение, для редакции оно не обязательно, — и уколол Андрея беспокойным взглядом. Увядшее лицо его при этих словах вдруг как бы набухло.

— Как сказать! — Батура поднялся и переступил с ноги на ногу, словно взвешивая свои мысли.

Он знал — переубедить Григория Александровича не просто. Знал, что Веремейко никогда не улыбается и недолюбливает страницы юмора, тем более фельетоны, из-за них постоянно спорили с ним сотрудники. Иногда он, прижатый коллегами, подписывал «Веселую страничку» в воскресный номер, затем до полуночи оставался в кабинете, читал и перечитывал каждую строку юморесок, басен, сатирических скетчей. Ему чудился то некий подтекст, то намек, он начинал черкать, перечеркивать, ставить знаки вопроса, звонить, ругаться, пока выпускающий в типографии не пригрозит, что сейчас он уйдет домой. А назавтра наблюдательная и добрая вахтерша «баба Настя» с усмешкой сообщала каждому по секрету: «Вот работает, сердечный! Всю ночь сидел. Вы, наверно, уже третий сон досматривали, когда он из кабинета вышел. Сколько здесь перебывало народу, а такого я еще не видела!»

— Не беспокойтесь, на работу директор школы будет устроен. — Веремейко бросил на бумаги карандаш, который все время вертел в руках, и откинулся на спинку кресла.

— Не понимаю, как он будет устроен? — Батура почувствовал, что его начинает раздражать дипломатия редактора. — Устроен — значит, не восстановлен, не оправдан морально? Значит, кому-то хочется такого решения дела? И вы согласились с этим?

— Прошу учесть: пока что я отвечаю за газету. — Голос Веремейко звучал резко.

— Не думаю, что только вы, Григорий Александрович. И я отвечаю, как заведующий отделом нашей газеты. И все мы. Простите…

— Ну ладно. Я полагаю, разговор закончен, спорить не о чем.

— В таком случае у меня остается право предложить статью другой газете.

Батура вышел из кабинета. В приемной Светлана посмотрела на него с беспокойством. Видимо, слышала громкую перепалку.

— Андрей, не ссорьтесь с главным. Сам Лозовой просил его не раздувать дело Маковея. Там личные отношения. Вы понимаете, жена бывшего заведующего районо Дидуха — врач… когда-то спасла жизнь начальнику управления дороги… Недавно она приходила к нему…

Батура молча выслушал и удалился.

В кабинете телефон разрывался от звонков. Андрей снял и тут же положил трубку. Но телефон зазвонил опять. В сердцах схватил трубку.

Режиссер из Дворца культуры просил его приехать, помочь подыскать исполнительницу главной роли, иначе спектакль сорвется.

— Нет, — ответил коротко, — я не смогу. Сегодня у меня другой спектакль, извините, Яков Ефимович…

Дома он попытался приняться за работу, но сообщение Светланы не выходило из головы. Значит, Веремейко не хочет портить отношения с Лозовым, Лозовой, по их масштабам, не самая большая шишка — и все-таки начальник управления Подольской железной дороги… А чего стоят эти Дидухи! У таких наверняка найдутся и другие заступники… Веремейко все учел, и ход его мыслей был понятен Батуре. Но как решилась на такой шаг жена Дидуха, врач, вся жизнь которого должна быть примером бескорыстия?