Любить и верить - [20]
— Ладно, сам закончу, пора привыкать к крестьянскому хлебу.
— Папа, дай я буду пахать.
— Не мешай, сынок, я сам чуть пашу.
— Ну дайте, дайте дитенку попробовать.
Сидорович забрал плуг. Саша взялся за ручки, Сидорович поддерживал немного — прогнали последнюю полосу.
— Картошка кончилась. Что будем делать?
Сергей Андреевич, потный, в пыли, босой, голый по пояс, махнул рукой.
— Хватит с нас этого. С меня так уже и лишнее. Забирайте, Павловна, сажайте вы.
Дома женщины быстро собрали стол — сало, лук, хлеб, солянка, консервы. Чуть позже жена принесла кастрюлю с картошкой.
— Ну так что будете делать с оставшейся землей?
— Покупать нужно картошку на семена.
— Дорого сейчас.
— Да бросьте вы. Я же сказал, Павловна, забирайте, да и сейте.
— Да я не против.
Потом все разошлись. Сергей Андреевич посмотрел на стол с остатками еды. Хотелось сразу же лечь и уснуть, но нашел силы, поднялся, разделся до плавок, налил в таз воды, вымылся до пояса и в спальне завалился на койку лицом вниз, не накрываясь. И уснул вмертвую.
Утром проснулся очень рано. Встал без ломоты в теле после работы. В зале стоял стол с остатками еды. Начал потихоньку убирать со стола. Из спальни вышла жена.
— Ну, как ты?
— Ничего.
— Так что, остальное отдадим Павловне?
— А что делать?
— Поросенка тогда на зиму не возьмем.
— Ну и ладно. Обживемся год-другой — возьмем. Только я думаю вот: стоит ли обживаться? Какое-то чувство, что мы здесь ненадолго.
— И у меня тоже. Но что делать? Как-то нужно жить.
— Да, как-то нужно. Оно вроде и неплохо: квартира, работа по специальности. Но чувствую — дело дрянь.
В спальне раздался плач. Они бросились туда. Сын сидел на кровати и плакал.
— Что такое, сынок?
— Плохой человек растоптал муравейник.
— Когда?
— Сейчас.
— Сынок, это тебе приснилось. Это был сон. Никто муравейник не растоптал. Пойдем посмотрим.
— Пойдем.
Пошли. Сын в рубашечке, трусиках, босиком. Сергей Андреевич в брюках, незаправленной рубашке, тоже босиком по росе, ранним весенним утром, по молодой траве. Муравейник был рядом с аллеей, под высокой елью.
— Ну вот, видишь?
— Да. Правда, папа, хорошо?
— Что хорошо?
— Что он его не растоптал.
— Да.
Они посмотрели вверх — на вершину ели. Она поднималась в чистое, умытое утреннее весеннее небо. Плыли облака. У колодца дрались два молодых петушка. Сергей Андреевич взял со скамейки для ведер лейку и полил их водой.
— Чего деретесь, чего деретесь? — Сын радостно засмеялся.
Потом они вошли в дом, на веранде стоял Николай Павлович. Ольга Ивановна уже собирала на стол.
— Ура, дядя Коля приехал! — закричал сын.
— Здравствуй, здравствуй, — Николай Павлович подал ему коробку с луноходом.
— О-о, — протянул Саша, — а я знаю, как его запускать.
Все засмеялись и начали усаживаться за стол.
— Ну, рассказывай, как ты там.
— Да у меня сплошные новости.
— Например?
— Например, женюсь.
— Да ну?!
Николай Павлович развел руками.
— А кто она? — оживилась Ольга Ивановна.
— Учительница у меня. Младшие классы.
— И как ты решился?
— Она собралась уезжать — отработала свои три года. Я говорю — оставайтесь. А она — возьмете замуж, останусь. Вот так пошутили, пошутили, а потом думаю, чего так болтаться, ни то ни се. Пора очеловечиться. Ну и поехал к заведующему.
— Зачем?
— Ну, холостяку в этой школе еще можно торчать. А если уже серьезно, то какой тут толк. Ее сократят года через четыре. Куда потом? Поговорил с ним, он меня знает, знает, что хвалиться не буду, но дело делать могу. С директорами теперь тоже непросто. Ну и дал школу. В Каменке. Десятилетка, центральная усадьба.
— Да, новостей у тебя…
— Но к вам я в общем-то по делу. Едем со мной.
— Серьезно?
— Конечно. У меня тебе воевать не придется. Работай и делай что хочешь.
— Ты думаешь?
— Ну а зачем тебе все это? Зачем все усложнять? И с квартирой будет порядок — не надо будет строить детективы с Сидоровичем.
— Какие детективы?
— Ну, как вы в квартиру поселились. Это вы с ним хитро придумали.
— Что придумали? Он сказал директору, что зав. УПК не приедет — что-то с документами у него не так. Вот и заселились.
— Так ты сам не знаешь? Это же Сидорович нарочно все придумал с документами. А когда вы заселились, уже поздно. Стали Сидоровича ругать, а ему-то что. Все знают, на нем школа держится. А вам ничего никто не сказал. Ну, с Сидоровичем вам повезло. Только все равно подумайте, и поедем. А, Оля?
— Я-то не против, но у нас вот голова, — кивнула она на Сергея Андреевича.
Вечером Ольга Ивановна и Сергей Андреевич сидели за столиком у книжной полки. На столе стояла лампа и светила ровным, мягким светом.
— Я же сказала, я не против. Подумай сам. Нам по двадцать пять. К тридцати нужно как-то устроиться в жизни. Саше скоро в школу.
— Меня тоже тянет бросить все и поехать. Только все думаю — вот в этот раз переехали, а проблемы остались. От них, наверное, не уедешь. Неужели нельзя добиться своего?
— Можно. Помнишь, моя мама говорила, если есть здоровье и желание его загубить — добивайся. Только здоровье одно. Посмотри на Пенкина. Где его здоровье? А ему еще пять лет до пенсии. Вчера на месткоме предлагали путевку для язвенников. Сидорович говорит: «Езжайте, может, подправите здоровье». А он махнул рукой: «На что оно мне теперь, здоровье?»
Краткое изложение знаменитой поэмы древнеримского поэта Овидия «Искусство любви» («Наука любви»), проиллюстрированное произведениями выдающихся европейских живописцев. …Имя Овидия вошло в число великих поэтов всех времен и народов, может быть, именно потому, что он напрямую обратился к главному предмету поэзии – к любви. И это обеспечило ему успех и лавры на все времена. «Искусство любви», или, как часто переводят название его поэмы, «Наука любви», стало первым европейским произведением, посвященным «страсти нежной», камасутрой античности.
Избранные рубайят Омара Хайяма о смысле жизни в переводе И.И. Тхоржевского. …Ответить на вопрос, в чем же смысл жизни человека, люди пробовали с тех самых пор, как они себя помнят, – то есть вот уже несколько тысяч лет. Это пытались сделать и великие пророки, и гениальные философы, и всеведующие ученые. Но ответа на этот вопрос пока что нет. Некоторые считают, что лучше всего о смысле жизни сказал Омар Хайям. Удалось ли ему приоткрыть завесу тайны? Сказать нечто новое? Нет. Но то, что сказал знаменитый мудрец, философ, ученый и поэт, – сказано красиво.
…Отец Александра Дюма был сыном маркиза и чернокожей рабыни с острова Сан-Доминго. Он дослужился до генеральского чина в армии Наполеона. Мать – дочь трактирщика, она влюбилась в пылкого мулата, когда тот был еще рядовым драгуном по прозвищу Черный Дьявол. Их сын с сорока франками в кармане, выигранными на бильярде, явился в Париж. Он прославился как невероятный трудоголик и бесшабашный гуляка, покоритель женских сердец и неудержимый фантазер. За свою долгую жизнь Дюма заработал своим пером миллионы – и ровно столько же прокутив к старости.
Иллюстрированный пересказ сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране Чудес». ..Вот уже больше ста лет маленькая английская девочка Алиса и Улыбка Чеширского Кота путешествуют по Стране Чудес и по всем странам нашего не менее чудесного мира. И мир этот становится «все страньше и страньше». Книги великих английских писателей – «Путешествия Гулливера» и «Приключения Робинзона Крузо» из разряда литературы для взрослых уже давно перешли в число книг для детей. А детскую книгу об Алисе все больше читают взрослые… При подготовке были использованы карта Великобритании, фотографии XIX в., иллюстрации к английским детским стихам XIX в., рисуноки Л.
Эссе «Подлинная история времени без ложных вымыслов Стивена Хоккинга» из трилогии «В призраках утраченных зеркал» («Земля и люди», «Исчисление времени», «Жизнь людей») В.П. Бутромеева. Чтобы понять что такое время, нужно ответить на вопросы: «Что такое жизнь? Что такое смерть? В чем смысл жизни? Что такое национальная идея?» Поэтому вопрос о времени всегда был основным, главным вопросом для любого мыслящего человека. Правильное представление о том, что такое время сложилось во времена Древней Греции. Галилео Галилей вернулся к нему в эпоху Возрождения.
Пересказ романа в стихах А. С. Пушкина «Евгений Онегин», проиллюстрированный произведениями классической живописи. …Роман в стихах «Евгений Онегин» можно назвать главным произведением Пушкина – так считал и он сам. Но у Пушкина иногда две-три строки стоят эпопеи. Дело не в поэтическом мастерстве, с которым написан этот удивительный, уникальный во всей мировой литературе роман, не в его сюжете, не в его многогранности. Творение Пушкина настолько точно воссоздает первоосновы бытия, что перестает быть картиной, изображающей жизнь, а становится рамой, в которой мы видим и себя и нашу жизнь, и былую эпоху, и даже наше будущее.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.
Книга посвящена Сиду Барретту, отцу-основателю легендарной группы Pink Floyd.
В книгу входят повесть и рассказы, в которых автор показывает жизнь послевоенной костромской деревни через судьбы многих людей; с болью рассказывает она о незаживающих ранах войны, прослеживает нравственные отношения между жителями сегодняшней деревни.
В рассказах молодого челябинского прозаика затрагиваются проблемы формирования характера, нравственного самоопределения современного молодого человека. Герои рассказов — молодые рабочие, инженеры, колхозники — сталкиваются с реальными трудностями жизни и, преодолевая юношеские заблуждения, приходят к пониманию истинных нравственных ценностей.
Книгу московского писателя, участника VII Всесоюзного совещания молодых писателей, составили рассказы. Это книга о любви к Родине. Герои ее — рабочие, охотники, рыбаки, люди, глубоко чувствующие связь с родной землей, наши молодые современники. Часть книги занимают исторические миниатюры.
Герои произведений В. Тарнавского, как правило, люди молодые — студенты и рабочие, научные работники, пребывающие в начале своего нравственного и жизненного становления. Основу книги составляет повесть «Цвет папоротника» — современная фантастическая повесть-феерия, в которой наиболее ярко проявились особенности авторского художественного письма: хороший психологизм, некоторая условность, притчевость повествования, насыщенность современными деталями, острота в постановке нравственных проблем.