Любить и помнить - [26]

В Эде жизнеутверждающее начало было таким ярким, как ни у кого из тех людей, которых она знала.

Наконец ей стало понятно, чего не хватало в их отношениях с Джайлзом – экстатического восторга, который теперь придавал ей легкость, помогающую удержаться на бушующих волнах житейского моря.

Ее вера в Эда была абсолютной. Она с готовностью протянула ему в дар свою жизнь, не ожидая ничего взамен; Эд стал для нее ножом, с помощью которого Сара отсекла опутывавшие сети и обрела свободу. В любовном экстазе она волшебным образом почувствовала себя в полной безопасности; ее вели по жизни, защищали, о ней заботились.

Прежде чем они отправились в Дорсет, Эд уверил ее, что примет на себя всю ответственность, которая раньше лежала на Джайлзе. Сара по закону все еще была супругой Джайлза Латрела, но душой и телом была связана с Эдом. Кроме того, Джайлзу она принадлежала, была частыо его собственности, как все хозяйство Латрел-Парка и в будущем титул; с Эдом же ее соединяла любовь. И осознание себя свободной в этом союзе рождало в Саре желание привязать себя к Эду самыми тесными узами. Ей хотелось рожать от него детей – не из чувства долга, как это было бы в браке с Джайлзом, а из-за того, что она ощущала себя неотъемлемой частью Эда. И в этом тоже была новизна их отношений, очередное превосходство Эда в сравнении с Джайлзом.

Сара не обиделась, когда Эд предложил ей заехать к доктору – тому самому парню из Сан-Франциско – и провести тест на беременность по новейшей американской методике, которая гарантировала точность результата до 98, 5 процента. Доктор отнесся к ней по-деловому и в то же время участливо. Зная их ситуацию, он понимал озабоченность Эда, и Сара не почувствовала ни робости, ни отвращения, только облегчение, когда анализ оказался отрицательным.

Она знала, что Эд принимает ее состояние близко к сердцу; он прямо сказал ей как-то раз: «Я не хочу, чтобы ты осталась одна с ребенком. Если со мной что-нибудь случится, по моему завещанию ты будешь материально обеспечена. Я, конечно, не Джон Д. Рокфеллер, но кое-что имею, так что на этот счет не беспокойся. Ты будешь независима от семьи. Но я не хотел бы обременять тебя ребенком. То есть я хочу, чтобы у нас были дети, но только когда мы будем жить вместе и вместе их растить. Одинокой женщине с ребенком, да еще незаконнорожденным, очень несладко приходится, а ты у меня такая хрупкая. Ты и так очень многим пожертвовала ради меня, Сара, я не хочу, чтобы к твоим тяготам добавилось еще и такое бремя».

Они вернулись в Литл-Хеддингтон в конце недели. Дни, проведенные в Дорсете, неизгладимо врезались в их память на всю жизнь.

Медкомиссия признала Эда негодным к полетам; руки зажили недостаточно, чтобы обращаться с приборами «летающей крепости». К величайшему Сариному облегчению, его до конца года оставили на наземной службе.

Тем не менее ему назначили новую машину– «Б-17Г», которую он окрестил в честь Сары «Салли Б.» – «Салли Брэндон» – ее девичьей фамилией. Таким образом Джайлз был как бы стерт из ее жизни. «Девушка из Калифорнии» была счастливой машиной, она исправно раз за разом возвращалась с боевых заданий. Чтобы такой же удачливой оказалась и «Салли», Сара крестила ее, разбив о борт бутылку шампанского.

Та зима выдалась на редкость ненастной – холодной, сырой, туманной; часто шел снег. Иногда из-за метеоусловий вылеты отменялись или прерывались и бомбардировщики с полдороги возвращались на базу.

В те холодные дни Эд и Сара облюбовали для свиданий греческий павильон, который сделался их земным раем. В доме они не встречались ни разу. Эд достал парафиновый обогреватель, Сара принесла коврики и подушки; приходя на свидания, они брали с собой горячий кофе из дома и виски из казармы и проводили вместе каждую минуту, когда оба были свободны. Разговаривали, занимались любовью, просто наслаждались обществом друг друга. Пару раз им удалось провести вместе уик-энд в маленьких провинциальных местечках, где не чувствовалось дыхания войны.

Они строили планы на послевоенное время, мечтали о том, где будут жить и как Сара приедет к Эду в Калифорнию.

Эд никогда не поднимал вопросов, касающихся Джайлза. Эту сторону дела он целиком оставлял Саре. Он инстинктивно чувствовал, что она сама так хочет. Она еще не сообщила мужу о том, что произошло. Несколько раз она садилась за письмо и не могла найти слов, чтобы не обидеть, не ранить, не убить. Зима уже была в разгаре, а Сара так и не написала Джайлзу правду, и получала его письма, как всегда, полные здравого смысла и любви вперемежку с планами и наставлениями.

Подошло Рождество. Эд и его экипаж встретили его в Латрел-Парке. Сэр Джордж был подчеркнуто вежлив с Эдом; ни единым словом не упрекнул и не осудил его. Сара знала, что он говорил о ней с Эдом, но, как протекал разговор, чем он кончился, ей ведомо не было и она не спрашивала. Она сочла добрым знаком то, что сэр Джордж по-прежнему числил Эда своим другом, и была благодарна ему за это. Сэр Джордж дал обед для офицеров базы в Латрел-Парке, а потом еще специально для экипажа «Салли Б.», и ребята притащили столько выпивки, что хватило бы, чтобы потопить целую флотилию. Эд пригласил Сару на рождественский вечер на базе. Она надела по этому случаю довоенное длинное платье из сапфирово-синего шифона с низким вырезом на спине.