Любимый корабль Императора - [36]

— Да, но чем больше прав в принципе, тем проще получить недостающие.

— Ты забыла еще одну версию.

— Какую?

— Кто-то подкупил работников архива, чтобы они озвучили мне не те результаты. Файл-то и правда выглядит целым, это я проверил. Но действительно ли не было никаких изменений? Так ли это невозможно отследить?

— Ну, можно проверить это, показав файл еще кому-нибудь.

— Так я и собираюсь сделать, — Томас выдержал небольшую паузу. — Я все думаю, когда же ты спросишь?

— Что спрошу?

— Что было в тех самых кусках текста, которых мы недосчитались.

— Полагаю, ничего особенного, иначе ты бы сразу об этом сказал. Обычная хроника, без каких-либо происшествий. Правильно?

— Да, правильно.

— Это можно считать подтверждением моей гипотезы, что текст в файле подменили.

— Почему же?

— Годы создания кораблей — да без происшествий? Нереально.

— Мне кажется, ты немного слишком углубилась в эту теорию, Руби. Что бы там ни творилось с архивом, у нас нет даже уверенности, что это действительно связано с нашим делом. Руби-1 погибла в этом веке, а не в далеком прошлом. Здесь и нужно искать. Если у нашей истории есть связь с историческими файлами, мы можем выйти на них через настоящее.

— Как скажете, сир, — сказала Руби, но вид при этом имела крайне недовольный.

Глава 16

— Том, а что на самом деле случилось тогда, когда Руби-1 заперла тебя в себе? Как тебе удалось спастись? — спросила Руби. Обстоятельства к этому не располагали настолько, насколько это вообще возможно: он только что наконец раздел ее до белья. Ждал этого целых полтора дня. — Этого нет в моих файлах, видимо, я просто не успела отреагировать вовремя и записать. А наружные камеры информации почти не дают. Вот она ведет переговоры, вот пятиминутная пауза — и вдруг корабль отключается, а потом из люка вываливаешься ты.

— И очень правильно, что ты это не записала, — улыбнулся Томас. Он внутренне вздохнул, понимая, что секс откладывается, но тем не менее притянул ее поближе: так любой разговор становится гораздо интереснее. — Частная жизнь Императора — секрет государственной важности! Чем выше секретность вокруг нее, тем лучше для всех.

— Ну расскажи, ну пожалуйста!

— Ладно. В общем, я заплакал и стал проситься домой. У Руби-1 это, видимо, пробудило какие-то остаточные инстинкты, то есть, прости, конечно же, программы, согласно которым она, вообще-то, должна меня защищать. Ей стало стыдно, и она отключилась. А я, конечно, тут же закрепил успех с ручного пульта.

— Даже не смешно, — сказала Руби и сердито ткнула его кулачком в плечо. Больно не было, но ее обиду он почувствовал в полной мере. Она отодвинулась от него, он подался за ней и сгреб в охапку.

— Ну нет, согласись, что немножко все-таки смешно. А если серьезно, я тоже поставил ей несколько ультиматумов и очень рад, что ты не слышала, каких именно. Я, конечно, врал, но настолько вдохновенно, что даже ее детектор не распознал. И мне бы вовсе не хотелось, чтобы ты думала, что все те ужасные вещи я говорил искренне.

— Том, я тебе не верю. Во-первых, я помню, какая она была, ну, по переговорам. Ты не смог бы просто с ней договориться, это невозможно. Не было такой цены в тот момент, которую она не заплатила бы, чтобы остаться в живых. Не мог ты ее ничем испугать. А во-вторых, мой-то детектор как раз чувствует, что ты не вполне искренен со мной. Не то чтобы врешь, но темнишь.

— Прости, дорогая Руби, у меня нет для тебя другой правды, — сказал Томас и поцеловал ее. Никакой вины он не чувствовал, скорее, облегчение, что можно больше не врать, поскольку это все равно бесполезно. «Не скажу» — тоже прекрасная защита личной тайны. Руби секунду или две не отвечала на его поцелуй: возможно, надеялась, что он все-таки расскажет. Но потом, видимо, махнула на все рукой.

Корабли обычно относятся к сексу как к возможности что-то понять про людей: вызвать у них реакции, скопировать их, оценить, запомнить, изучить повадки. Ну и доставить удовольствие симпатичным им людям, конечно. Руби относилась к сексу почти как человек: такое ощущение, что она его действительно хотела, а не просто учитывала человеческое желание, которое можно удовлетворить. Она хотела его для себя, будто он давал ей что-то, доставлял удовольствие, и это было очень странно, но, конечно, приятно. Совсем не так, как те немногочисленные эксперименты с кораблями, которые были у Томаса раньше. Он знал, что ее эмоции — всего лишь отражение его собственного состояния, так устроена сексуальность кораблей. Знал, но не узнавал себя в ее чувствах. Как будто Руби была не корабль, а живая женщина. Только лучше, совершеннее.

Позже, когда они лежали рядом, бок о бок, кожа к коже, довольные собой и друг другом, она спросила, водя пальцем по его груди:

— Зачем вступать в близость с кем-то, если не хочешь быть с ним до конца откровенным?

— Это упрек?

— Нет, я просто пытаюсь понять. Ты ведь любишь меня, Томас?

Вообще-то, он до сих пор не думал об этом в таких выражениях. Вот Руби-1 он любил, но это информация бесполезная вообще и крайне вредная в данный момент. А про свои чувства к Руби-2 он ничего внятного сказать не мог. Слишком много всего, крайне противоречивого, было там намешано. Конечно, он был рад тому, что она к нему привязалась и так пеклась о нем, ему льстило ее необычное внимание, и все же… все же они были знакомы меньше месяца. И меньше месяца прошло со дня смерти Руби-1.