Любимые враги - [19]

«Толпы спецов на разных планетах бьются над загадками Кобо, — я бросил взгляд на стоящие вдали в желтоватой туманной дымке лесистые горы. — Но только я, один-единственный, разгадал тайну Саркофага и его содержимого… А вдруг заблуждаюсь?! Кто я такой, чтобы поучать тех, кто занимается изучением космических артефактов не один десяток лет?»

Чтобы хоть как-то восстановить душевное равновесие, я начал рассказывать подруге всякие занимательные истории о кобонках.

Златка уже слышала из моих уст все эти истории, но тем не менее с удовольствием выслушала их еще раз. И даже заявила:

— Я, глядя на тебя, Сеня, тоже скоро подамся в изучатели кобонков.

— Ни в коем случае, барышня! — я поперхнулся грушей и закашлялся. — Я запрещаю тебе пудрить себе мозги всякими там мертвецами! В противном случае ты будешь неизбежно наказана самым строгим и немилосердным образом.

Златка звонко рассмеялась.

— Верь, мне, Златка, скоро вы все увидите…

— Что?

3

Тут я замолк, ибо мой взгляд упал на стоявший на земле пакет с фруктами. Точнее — на уже лежащий пакет. Пакет без фруктов.

Их растерзанные останки лежали у лап желтого кривоногого полуметрового крылатого псевдоптерозавра довольно мерзкого вида.

Златка, увидев сие, заливисто захохотала.

А я от такой наглости ничтожнейшего из представителей кобонковской фауны даже слегка оторопел.

Ну а бессовестный пожиратель чужих фруктов отправил длинным языком себе в пасть остатки дыни, ехидно поглядывая своим единственным глазом на меня, и довольно хрюкнул.

«Так и будешь рот разевать? — раздался в голове у Семена лязгающий металлом раскатистый голос. — Наподдай нахалу!»

— Поше-е-е-л во-о-о-н, подле-е-е-ц! — гаркнул я — и на незваного гостя в своей голове, и на нахального уродца, сожравшего подарок от Златки.

Я мигом вскочил на ноги, чтобы хорошенько наподдать пакостному зверенышу сапогом.

Однако зарвавшийся уродец тут же смекнул, что к чему. И, испуская из своих пахучих желез облачко желтоватого вонючего газа, мигом ретировался в близлежащие кусты, избежав таким образом жестокого битья.

— Семен! Такая райская птичка… А ты орешь на нее.

Блин, а Златке почему-то этот зверек, похожий на ощипанного и покрытого зеленым пластилином какаду, понравился.

— Это чудище, по-твоему, «птичка»?! — вознегодовал я. — Да еще «райская»?!

Златка кивнула, подтверждая свое мнение о гадком пожирателе чужих фруктов.

— Да, именно чудище! — я сверлил негодующим взглядом ветки куста, за которым укрылся негодник псевдоптерозавр. — Ты ничего не понимаешь в этих гадах!

Златка негодующе фыркнула. И надулась.

Мне с ней ссориться не хотелось (да и было бы из-за кого — из-за какой-то местной крылатой твари, которая ко всему прочему и летать-то толком не умеет). И я повернул русло разговора в иную сторону:

— Но в Саркофаге, барышня, сидит гораздо более опасный монстр. В сравнении с ним, даже твоя птичка, самым подлым образом умявшая продукты, несомненно — райская.

— Ну да!?

— Шролл способен уничтожить всех нас.

— Сенечка, ты говоришь чушь! У нас есть мощное оружие. Если Шролл начнет безобразничать, его тут же раскурочат чрезвычайники.

Дама моего сердца не могла поверить, что «Апельсиновке», на защиту которой в любой момент могли встать тысячи воинов, вооруженные техникой и боевым опытом, может что-либо серьезно угрожать, кроме землетрясения или падения метеорита. Более того, Златке и в голову не могло придти ничего более страшного, чем отключение воды на станции или пожар на каком-либо из ее объектов.

— Да, на первый взгляд — мы вооружены получше кобонков, — признал я. — Но и Шролл уже не тот.

— Как это?!

— Я с помощью домашнего компа провел ретроспективный анализ выхода Шролла в его последнем, шестнадцатом, воплощении. Кобонки, как обычно направили свою технику на Саркофаг, а главные удары по ним были нанесены вовсе не оттуда, а из тысяч других мест на планете. То есть основная ударная сила Шролла заключена отнюдь не в Саркофаге. Я уверен, что в свое предыдущее, пятнадцатое, явление Шролл внедрил в литосферу заначки…

— «Заначки»?

— Я имею ввиду нечто вроде саморазвивающихся роботов с программой, ждущей сигнала активации при выходе Шролла из Саркофага. Тогда они пробуждаются. И активно перерабатывают окружающую среду, производя вовсе не радующие глаз штучки.

4

«А может быть, я действительно вялотекуче сошел с ума и все это придумал?» — вдруг засомневался я, не переставая посвящать Златку в свои мысли по поводу Шролла.

Я вспомнил об ужасных видениях, которые все чаще и чаще вторгались в мои сны, а временами — и в бодрствующее сознание.

Не это ли — яркое свидетельство безумия? Точнее — если это не свидетельство, то каким же оно тогда должно быть?

Я умолк.

— Жаль, Сенечка, что тебя не хотят слушать.

По-моему, Златка не лукавила, ей действительно хотелось, чтобы труды ее возлюбленного не пропали зазря.

— Нет пророка в своем отечестве, дорогая моя, — театрально вздохнул я. — Даже своим ребятам не могу толком ничего объяснить. Жуй меня не поймет. Шурик поймет, но не так, как надо. А Коста, тот, хоть и как надо поймет, зато ни капли не поверит. Только ты на всей нашей станции меня понимаешь и мне веришь, Златка. И за это тебе огромное спасибо.