Любимец женщин - [62]

- В фильмах про любовь зрителя интересует, с чего началось и чем закончилось. Остальное нужно, чтобы подкинуть работенку режиссеру и оператору и израсходовать сколько положено пленки.

Тоже новость! Конечно, всем хочется, чтобы раз-два, и - дело в сторону. Но это все же не фильм, а моя дерьмовая жизнь. Так что попытаюсь вам рассказать, что было в промежутке.

Ну, во-первых, не могла же я сплавить своего затворника, если он этого не хочет. Первым портом был Лиссабон. Нет бы ему хоть соврать, что он от меня без ума, я бы и рассиропилась. Так он попросту заявил, что не знает португальского, так что, мол, придется его еще потерпеть. Ишь какой целомудренный малый. Когда же потом он лез ко мне с лживо ласковыми речами, я ему отвечала: "Дура Фру-Фру", "Бедняжка Фру-Фру", а чаще: "Несчастная дура Фру-Фру". Как-то он даже в порыве хандры заявил, что не хотел бы меня потерять. Я вам еще расскажу об этом случае, а пока только замечу, что, наливая в тот вечер свой бокал, он не перелил его через край.

Я, понятно, женщина особой породы, таких на земле всего-то пять-шесть миллиардов - как себя помню, я все время спала и видела, что подцепила себе мужичка - не важно, длинный он будет или коротышка, красавец или урод, богатый или бедный, дурак или умный, - главное, чтобы руки не распускал и был обаяшкой. Трахни меня такой малый, и никто мне был бы больше не нужен. Я, конечно, не сомневаюсь, что отыщется на белом свете примерно двести девяносто три дамы всех рас и народов, что попытаются меня опровергнуть, включая консьержку дома 486 (бульвар Писс-Винэгр, Париж, Франция), примутся утверждать, что, мол, я вру, что несчитано-немеряно, сколько мужиков меня трахнули только в комнатенке на третьем этаже "Беверли-Хиллз", но в гробу я этих сплетниц видела в белых тапочках. Да не вру я, честное слово. Если я выскочила замуж за своего первого или за последнего, так только потому, что ужасные зануды они были, главным занятием у них было перемалывать косточки ближним и к тому же они не более постоянны, чем флюгер в бурю. Ну если уж совсем честно, то находились и такие, кому надоедали мои киношные закидоны, и они сами меня безжалостно выкидывали - случалось, даже в пургу. Разумеется, я подзалетала. После чего каждый раз зарекалась связываться с мужиком до тех пор, пока не появлялся очередной олух.

Во Фредерика, что уж греха таить, я здорово втюрилась. Просто подарок судьбы. Он стал моей любимой игрушкой, почти такой же, как плюшевый медвежонок. Мне его подарили в три года, и до восемнадцати я с ним не разлучалась. Даже взяла с собой на "Нормандию", на которой меня увезли Джиксовы холуи в надежде, что я покорю Америку. В нью-йоркском порту я так закрутилась с багажом, декларациями и прочей таможенной ерундой, что потеряла медвежонка. Джикс потом нанял кучу детективов, чтоб его отыскали. Он не врет, я проверяла На "Нормандии" я лопалась от спеси. Каюта первого класса, цветы, которыми меня завалили при отплытии, обеды за капитанским столом еще как вскружили мне голову. Я и задремала, совсем как зрители на первой части моей чепуховины, которая и доставила мне всю эту роскошь. Очнувшись, я распсиховалась так, что все подумали, будто у меня украли ребенка. Джикс дал объявление в разные газетенки, где обещал озолотить того кто вернет мне мишку живым и невредимым, и чуть не убедил своих друзей в сенате начать кампанию за распространение закона Линдберга на плюшевых медведей. За считанные недели я получила по почте тонну мишек всех цветов радуги, но моего Пинко среди них не было. Я их потом сбагрила на Филиппины, тамошнему Обществу охраны детства. Рассказываю это, чтоб вы поняли, насколько я была счастлива с Фредериком.

В Гибралтаре англичане обшарили всю "Пандору", словно это была пирамида Хеопса. Моему голубчику пришлось спрятаться в вентиляционную шахту, после чего он трое суток никак не мог очухаться. Поверьте, он был не из тех, с кем я бы стала трахаться кое-как, например, в лифте. Впрочем сомневаюсь, что ему приходилось хоть раз им пользоваться, хотя бы из любопытства.

Кстати, пирамиду Хеопса я помянула не случайно. Джиксу взбрендило посетить ее и сестричек поменьше, чтоб их использовать как декорацию для фильма, который доверит отснять Стокаммеру. Мне в нем доставалась роль авантюристки в шортах, которая отыскала мумию, нашпигованную бриллиантами, чтобы, разумеется, прокормить очередную крошку. Однако Джон Керредайн или там Бэзил Ресбон ничем не брезгуют, чтобы увести у меня добычу, просто житья не дают. А Рей Милланд в это время чинит свою этажерку, потерпевшую аварию в пустыне. Жанр, как видите, знакомый. К счастью, Средиземное море превратилось в стрельбище для военных кораблей и нам пришлось сменить курс. По радио все кому не лень подавали нам советы подобру-поздорову вернуться в Америку, на что Джикс отвечал, что не какому-то вшивому австрийскому ефрейтору нарушить его планы, и поэтому он решил продлить плавание на полгода, чтобы обогнуть Африку.

Не подумайте, что все время Фредерик сидел в трюме согнувшись в три погибели. Примерно через недельку я поселила его в своей каюте - точнее, в трех каютах на главной палубе прямо напротив трех кают Джикса. В свой чулан он отлучался только по утрам, когда Толедо делала уборку. Наткнувшись пару раз на разбросанные по каюте мужские шмотки, она, наверное, решила, что я трахаюсь с кем-нибудь из морячков, а может, кто знает, и со всей дюжиной. Однако ж вопросов не задавала ни словом, ни выражением своей румяной мордашки цвета огайского яблочка.