«Любимая» сестра Джокера - [8]

— Ты выставила меня монстром! — я начала быстро отползать от неё.

— Мамочка, прости, пожалуйста, они меня не правильно поняли, я буду хорошим ребенком… нет, я буду самым лучшим ребенком…

Она нависла надо мной как монстры в моих кошмарах.

— Надо было от тебя сразу же избавиться! — мама схватила меня за руку и потянула к краю крыши.

— Мамочка прости меня! — вперемешку со слезами кричала я.

Я, правда, случайно сказала, что синяки на моем теле из-за неё, но ведь потом я исправилась и сказала, что случайно упала.

— Ааа! — я вырывалась, но все было зря.

По-настоящему я испугалась, когда она перекинула меня через каменное перило и единственное, что меня держало это её рука.

Из-за пелены слез я плохо все видела, но продолжала умолять простить меня отпустить, я так хочу жить. Потом все прошло слишком быстро, я чувствовала, как хватка мамы ослабевала, но уже через секунду я твердо сидела на полу в руках брата.

— Ты совсем сдурела?! — он не выпускал меня из объятий, одной рукой сильно прижимал за талию, а второй гладил по волосам пытаясь упокоить.

— Отпусти её щенок! Из-за неё Марго думает, что я плохая мать!

— Я не хотела, — через слезы шептала я.

Мама начала быстро приближаться к нам, и Джером стал посреди, дальше завязалась драка и в итоге мама начала душить брата. Джером никогда не был сильным ребенком, но зато он всегда защищал меня. Я видела, как он вытянул нож, но мама быстро выбила его. Что случилось дальше, не могу объяснить даже я, но я подняла тяжёлый кирпич и кинула его на маму, как оказалось — прямо на голову. Когда я увидела кровь, то поняла, что наделала.

— Я убила маму, — отступившись назад, с дрожью в голосе прошептала я.

Но братик не обращал на меня внимания, он понял нож и сел над мамой.

— Почему же ты не улыбаешься мама? — с безумной улыбкой он засунул нож ей в рот и начал разрезать кожу, я отвернулась.

Мама постоянно кричала на него за то, что он не улыбался.

— Не волнуйся, — я почувствовала его руку у себя на плече.

Когда я повернулась, на его лице больше не было безумной улыбки, но руки были в крови. На это было наплевать, я со всей силой, на которую только была способна, обняла его своими маленькими ручками.

— Меня накажут?

— Нет, — тихо ответил, гладя мои волосы. — Милая, что я всегда говорил, у тебя отлично получается?

— Врать.

— Я расскажу тебе историю, ты должна её повторить так, что бы полицейские поверили.

* * *

Наше время.

— Соленая, — сказал Джокер, пробуя мою слезу.

Я не сдержала всего одну слезу, но даже она не скрылась во тьме от внимательного взгляда клоуна.

Он взял вину на себя и из-за меня попал в психушку, а уже там стал психом. Я загубила ему жизнь, нужно было сказать правду, а я испугалась.

— Их тогда не было, но теперь Готэм защищает пришелец и человек, что не раз садил тебя под замок, поэтому уже можно делать ставки на день, когда тебя посадят под замок.

Я попыталась перевести тему, ведь воспоминания о прошлом делали меня сентиментальной, а любая слабость у его присутствии будет стоить мне жизни.

— У меня было много времени, что бы подумать на эту тему, — кто бы сомневался. — Правда, в том, что люди по своей природе очень глупы. Я даже не буду трогать этих мнимых героев, их уничтожат, те, кого они так усердно защищают. Сейчас они им нужны, а надоенут — они выкинут их, как прокажённых. Их принципы, их кодекс — всего лишь слова, забываемые при первой опасности. Они такие, какими мир позволяет им быть. Я покажу тебе: когда дело плохо, эти… эти цивилизованные люди сожрут друг друга, — его разум и смекалку не портит даже безумие. — Ты как всегда прекрасна, — он проводит тыльной стороной ладони по щеке, скулах, затем спускается на шею и это все Джером делает безумно медленно. — Ты идеальна, лучше бы не смог сделать даже Бог.

Переходит к ключицам. Его руку резко сменяет нож, он ведет лезвием так же медленно и плавно, максимально прижимая холодный метал, к коже, но делая это так, что бы на теле не было ни единой царапины.

Я стою словно связанная, не в силах пошевелить даже мизинцем. Всех людей в Готэме пугает его смех, что пробирает до мурашек, меня ж пугает его отсутствие. Он одним быстрым движением лезвий разрезает рукав моего платья, тем самым открывая вид на рану, что появилась после встречи с Харли.

— Я получил твое приветствие, Харли совершила глупость, за которую уже была наказана, — но заботой в этих словах даже не пахло. — Я не собираюсь убивать тебя так быстро, — он не повышает тон, и в его голосе нет ни капли злости, но ощущается неприятные мурашки, скатывающиеся горячей волной вниз по позвоночнику.

— Убей, — я кладу руку на него и подвожу лезвие к горлу. — Я не хочу видеть, в кого ты превращаешься.

Секунда и он, спрятав нож, смеется своим омерзительным смехом и хлопает мне.

— Моя умная девочка, знаешь, ведь, что так мне становится неинтересно. Черт, ты слишком хорошо меня знаешь, об этом не стоит забывать, — он, будто дает установку самому себе. — О-о-о, нет-нет. Сейчас по сценарию мои реплики, — его слова пересекают мою попытку что-то ответить. — Ты…

— Нет, — перебиваю его я, я впервые позволила себе перебить брата и судя по его не добрых огнях в глазах-последний. — Я всю жизнь только то и делала, что слушала тебя, мне надоело, — Джокер сужает взгляд, пристально, словно разрезая, прожигая меня насквозь. — Я тебе не очередная жертва. Что б ты знал, я корю себя каждый день за то, что семнадцать лет назад, пятилетней девочке не хватило мозгов взять вину на себя, а банально следовала указанием брата, но дальше свою жизнь уничтожил ты сам! — брат хватает меня за горло одним резким движением руки, с каким-то садистским наслаждением в глазах. — Джером, — он еле заметно вздрагивает от произношения этого имени, ведь больше никто на всем свете не назовет его так кроме меня. — Даже не надейся, что я буду умолять о пощаде, ты же знаешь, что я люблю по грубее, — копируя его безумный смех, прошептала я.