Любимая для бессмертного - [36]

Конечно, он говорил очень правильные и разумные вещи — не считая того, что сам же меня до такого состояния и довел. И я сейчас в самом деле не могла возмущаться. Каждый раз, когда какой-то дух протеста вспыхивал во мне, и раздражение пыталось выйти наружу, в противодействие ему вступали иные силы, и я практически моментально успокаивалась. Не знаю, за счет чего это происходило, но мне казалось, будто весь негатив уходил во все еще покоившиеся у меня на талии руки Рене.

— Значит, забрал у меня излишки магии? — тихо спросила я. — А тебе не кажется, что это уже какой-то вампиризм?

Мужчина усмехнулся.

— Если что, я могу вернуть обратно.

Я отрицательно покачала головой. Обратно? Мне вспомнилось то жуткое ощущение распиравших изнутри эмоций, которые буквально кололи меня, пытаясь вырваться на свободу. Возвращаться в то состояние захотела бы только сумасшедшая!

— Не стоит. Моя магия как-то мне не особо нравится.

— Ты еще не умеешь ею управлять, — Рене улыбнулся и, убрав одну руку с моей талии, осторожно провел ладонью по моим растрепанным волосам. — Но научишься. А теперь пойдем-ка в общежитие. У тебя вроде две кровати? Надеюсь, ночью ты не попытаешься меня задушить?

Я помрачнела.

— Ты серьезно собираешься остаться?

— Да, — кивнул он. — Я не шутил про бульдозер.

Я сглотнула.

— Тебе будет неприятно, что я нахожусь рядом? — изогнул брови Рене.

Хотелось солгать, что да, но я понимала, что он мне не поверит. Неприятно? Да какое там! Но я точно не собиралась рассказывать этому мужчине о том, как он потрясающе на меня влияет. Что-то мне подсказывало, что Рене и сам прекрасно об этом знал. Уж кто-то прежде явно должен был ему об этом рассказать.

— Дело не в приятно или неприятно, — наконец-то пробормотала я, — а в том, что я не понимаю, зачем я вообще тебе понадобилась.

— Я же сказал, что просто хочу тебя защитить.

— Зачем?!

— Просто, — пожал плечами Рене. — Делаю доброе дело. Пойдем.

Он потянул меня за собой, собираясь увести в общежитие, но я остановилась и, прокрутив в сотый раз в голове слова Тамилы, выпалила:

— Это правда, что у тебя были отношения с Матильдой? И то, что ты убил ее?

Рене повернулся ко мне с таким видом, словно я только что достала нож и попыталась проткнуть им его сердце. Сглотнул и тихо поинтересовался:

— Ты иномирянка, откуда у тебя такая информация?

— Так вышло, — уклончиво ответила я, не желая сдавать источник.

Не хватало только из-за моего длинного языка подставить ни в чем не виновную Тамилу. Можно подумать, что это она придумала об убийстве! Если даже в этот глухой швейный цех дошла такая информация, значит, кто-то такое говорит!

— Так вышло, — протянул Рене. — Наболтали местные, да?

Я кивнула.

— Селена, небось? — сделал свои выводы он и взглянул на меня, щуря свои синющие, как два осколка неба, глаза.

Мое сердце издевательски заколотилось в груди, демонстрируя, что ему плевать на мозговые реакции — физически меня к мужчине тянуло, словно магнитом. Даже захотелось повторить поцелуй, хотя этого, разумеется, никак нельзя было делать.

— Да, у меня были отношения с Матильдой, — наконец-то промолвил Рене. — И в какой-то мере я виновен в ее смерти. Но я ее не убивал. Я вообще не хотел ничего плохого… Я ее любил. Очень зря, конечно, но любил.

Он отвернулся от меня и медленно побрел в сторону общежития. Конечно, не сутулился, не втягивал голову в плечи, но что-то в том, как мужчина шел, было отчаянное, усталое. Мне почудилось, будто Рене бормотал себе что-то под нос, но, когда я его догнала, поняла, что он не проронил ни единого слова — молчал и совершенно спокойно шагал вперед, глядя на маячившее недалеко кривое здание.

— Наверное, что-то в ней было хорошее? Раз ты в нее влюбился, — тихо спросила я, стараясь идти с мужчиной нога в ногу. — Не просто так же…

— Просто так, — скривился Рене. — Матильда… У нее никогда и ничего не было просто так. Я тогда был бо… Работал, в общем-то, аналитиком, — исправился он, кажется, вовремя поняв, что некоторые детали мне знать не надо. Может, я просто не была способна их понять. — И был страшным, как смертный грех.

— Ты?! Страшным?! — охнула я.

— Да. Худее в два раза, — Рене и так, мягко говоря, толстым было не назвать, и я боялась представить себе то, каким он был. Наверное, напоминал живой скелет. — Шатался, словно лист на ветру. В очках и, если тебе так уж интересно, с россыпью угрей на лбу. Юношеское, ни одно лекарство не помогало. Я как будто застрял в возрасте девятнадцати лет и тащился по свету, пользуясь только собственными мозгами.

— Но она обратила на тебя внимание?

Я все никак не могла поверить, как Рене мог выглядеть плохо. Его красота, живая и немного непривычная, уже не резала мне глаза, но я вполне могла определить, что у него — правильные, красивые черты лица, отличная фигура… Представить себе тощего, ссутулившегося очкарика было просто невозможно.

— Она на всех обращала внимание, — пожал плечами Рене. — На всех мужчин. Она так подпитывалась.

— Энергетический вампир?

— Да. Можно и так сказать. Матильда была бессмертной — но хотела быть еще вечно молодой, невянущей. Она тянула из своих любовников силу, это, считай, были доноры. Но мне тогда было плевать. Матильда была такая ослепительная и такая прекрасная, что я, как и многие другие, впрочем, просто потерял голову. Я был жутко романтичным дураком: таскал ей полевые цветы, пытался слагать стихи. К тому моменту, когда — прости за откровенность, но ты ж все равно спросишь, — у нас все случилось, я даже не влюбился, а полюбил ее. Возможно, это меня и спасло. Не знаю, что это было, но энергию она у меня не забрала. Мне показалось — повторюсь, я был наивным идиотом, — что она тоже меня полюбила. Потом я понял, что она пыталась разгадать загадку. Как? Как может существовать человек, из которого ей не удается уже по привычке пить силу? Она пыталась! О, конечно же, она пыталась — делала это профессионально, большими глотками. Но это больше походило на взаимный обмен энергией.