Любила и люблю - [42]

Когда в ту первую ночь в больнице она призналась, что любит его, Дориан решил, что уже умер и находится на небесах. Теперь же он вообще не видел оснований, почему бы им не сойтись снова.

Мало-помалу он набирался сил, и его прогулки, начинавшиеся с коротких выходов в сад, становились все более продолжительными. Головные боли посещали его все реже. Когда же приступ начинался, настроение у него портилось, но Констанс неизменно оставалась веселой, и любовь его становилась все сильней, если это вообще было возможно.

В какой-то из дней Дориан решил, что пора рассказать ей про Криса. Тема эта занимала его дни и ночи напролет. Перед самым происшествием он собрал воедино все факты и теперь картина гибели ее мужа окончательно прояснилась.

Он дождался, пока они поужинают, и, когда Констанс, задернув занавески и включив свет, собирала посуду, чтобы унести ее на кухню, поймал ее за руку.

– Оставь все это на время, Конни. Я тебе помогу, но попозже. Мне нужно сообщить тебе кое-что. Пойдем в гостиную.

Они сели друг напротив друга, и Констанс настороженно взглянула на него.

– Ты знаешь, что галерею в конце концов снесли? – спросил он.

– Откуда тебе это известно? – удивилась она. – Я делала все, чтобы ты не узнал об этом, пока не выздоровеешь. Не хотела огорчать тебя.

– Я сделал несколько звонков, когда тебя не было дома, и, должен признаться, был оглушен этим известием. Сам по себе шаг, конечно, правильный: здание рано или поздно должно было обрушиться. Я на собственной шкуре удостоверился в этом, – криво усмехнувшись, добавил Дориан.

– Тебе еще повезло.

– Больше, чем Крису, – согласился он. Но ему повезло еще и потому, что его любила Констанс, хотя они за эти дни ни разу не говорили на эту тему. Он просто ждал, пока придет их час, и верил, что однажды это произойдет. – Думаю, ты должна знать, – сказал он, тщательно подбирая слова, – что Крис догадывался о махинациях со стороны Тэлботов.

Брови Констанс взмыли вверх.

– То есть, если бы он не умер, то мог что-то сделать? Ты это имеешь в виду? Но почему он ничего не сказал мне? Впрочем, дома мы избегали говорить о работе. Мне иногда казалось, что Крис-руководитель фирмы и Крис-семьянин – это два разных человека.

– Дело в том, что твой муж собирался предпринять кое-какие шаги, – негромко сообщил Дориан. – Он пошел к Тэлботам и пригрозил им судом, если они не исправят недоделки.

– И что дальше?

После нескольких секунд молчания Дориан ответил, и голос у него звучал сдавленно и глухо:

– Его заставили молчать.

Глаза ее расширились, дыхание замерло.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Его смерть не была результатом несчастного случая, Конни.

– Иначе говоря, это было спланированное убийство?

– Боюсь, что да.

Констанс закрыла руками рот.

– Но коронер вынес вердикт о несчастном случае! – Две большие слезы выкатились из ее глаз и поползли по щекам.

Дориану хотелось обнять и утешить ее, но он сдержался. Он должен был досказать историю до конца.

– Все было сделано так, что комар носа не подточит. Бретт Форбс кое-что заподозрил и пошел в полицию, но его там сочли параноиком. Когда же Тэлботы узнали об этом визите, они дали Бретту понять, что следующий несчастный случай может произойти с ним самим. Беднягу запугали до смерти, так что даже я из него слова не мог выдавить.

Констанс задрожала всем телом, и в глазах ее появился ужас.

– А ты не думаешь, что с тобой тоже?..

– Нет, – резко оборвал он ее. – Я сам виноват. Насколько я понимаю, Тэлботы вышли из дела, как только возникли нелады с галереей. Думаю, они страшно перепугались.

– А этот человек, который уронил кирпичи на Криса… Что произошло с ним? – спросила Констанс, побледнев.

– С ним все в порядке, и нам известно, где он живет.

– Нам?

– Мне и детективу, которого я нанял, – пояснил Дориан. – Я довел свое расследование почти до конца, когда попал в больницу. Сегодня эта работа закончена, и материалы переданы прокурору. – Он сел рядом с ней и положил руку ей на плечо. – Извини, но я должен был рассказать тебе это, потому что знаю, как ты любила Криса.

– Я его не любила, – сказала она тихо.

Дориан подождал, пока сердце у него чуть успокоится, и только потом сказал:

– Но ты говорила…

– Я помню, что говорила, – сказала она. – Мне он нравился, я уважала его. Нам было хорошо вместе, и, может быть, я даже любила его, но совершенно не так, как тебя. – Последние слова прозвучали так тихо, что их почти не было слышно.

– Так почему же ты лгала мне? – спросил он негромко.

– Я защищалась.

– Ты не желала признаться, что по-прежнему любишь меня?

– Да.

Это было самое тихое «да», которое он когда-либо слышал в жизни. Застонав, он обнял Констанс и прильнул к ее губам.

Сердце бешено колотилось у него в груди, кровь ускорила свой бег по жилам. Ему хотелось овладеть ею сейчас же. Но готова ли к этому Констанс? Не слишком ли он спешит?

Дориан ощутил на вкус мягкие, влажные глубины ее рта, осыпал поцелуями любимое лицо, поймал ладонями мягкие округлости грудей. О небо! Дрожащими от нетерпения руками он расстегнул пуговицы ее блузки, затем – лифчик, любуясь нежными полушариями.

Какое долгожданное блаженство прикасаться к ней!