Любила и люблю - [44]

– Я не хотела, чтобы ты узнал об этом.

Дориан вздрогнул, и на лице его появилось выражение величайшей обиды.

– Сколько ей было, когда она?..

– Всего несколько часов.

– О Господи!..

Он метался по комнате, как пойманный зверь, а Констанс сидела, уронив голову в ладони. Ей было неприятно узнать, что он следил за ней. Она действительно не умела лгать. Но… по крайней мере, теперь он узнал о Мэри.

– Констанс! – Он внезапно остановился. – Ты знала, что ждешь ребенка, когда ушла от меня?

Она кивнула, чувствуя себя преступницей.

– Но почему, черт возьми! Ведь тебе как никогда нужна была моя поддержка.

– Да, но я боялась, – срывающимся шепотом сказала она. – Боялась, что потеряю и этого ребенка, и тогда ты уйдешь от меня. Я знала, как ты хочешь иметь детей. И когда Мэри умерла, поняла, что поступила совершенно правильно.

– Ничего более идиотского в жизни не слышал! – взорвался Дориан. – Я не собирался уходить от тебя, Конни. Я что – чудовище какое-нибудь? Почему ты не позвонила? Почему не послала за мной? В конце концов, ты должна была поставить меня в известность!

– Мне казалось, что так будет лучше, – тихо сказала она.

Дориан снова заметался по комнате, и Констанс испугалась, что у него снова начнется приступ головной боли.

– Я бы хотела выпить чашечку чая, – сказала она. – Если тебе не трудно, приготовь его.

Она надеялась, что, занявшись каким-то делом, он остынет и придет в себя. Но понадобилось еще не меньше часа, прежде чем тема была исчерпана. Дориан хотел знать все, до самых малейших подробностей, и когда он, наконец, успокоился, голова разболелась не у него, а у Констанс.

– Одно утешение, – сказал он, когда поздно вечером они смотрели в гостиной передачу из жизни диких животных, – что когда мы снова поженимся, то начнем все сначала. И будь уверена: на этот раз ты будешь находиться под присмотром лучших специалистов.

Констанс разразилась потоком слез, и он изумленно взглянул на нее.

– Что я такого сказал? Ты не хочешь снова стать моей женой, Конни? Ах да, я не спросил твоего согласия… Но после того, как мы выяснили, что по-прежнему любим друг друга, этот вопрос казался мне решенным…

Она отвела глаза.

– Не в этом дело. Мне не хотелось тебя огорчать, но я уже не смогу…

О Боже, дай мне сил выговорить это, взмолилась она.

– Не сможешь… – Он заглянул ей в глаза. – Чего не сможешь?

Она судорожно сглотнула, но комок слез снова подступил к горлу.

– Я не смогу быть для тебя настоящей женой, Дориан. После рождения и смерти Мэри что-то произошло… Я больше не смогу иметь детей!.. Никогда!

Она смотрела ему в лицо, ожидая увидеть ужас, разочарование, брезгливость, но в глазах Дориана светилось сострадание, нежность… любовь.

– Ах, моя дорогая, милая Конни! Ты на самом деле думаешь, что это хоть как-то повлияет на мои чувства к тебе? – Он нежно заключил ее в объятия. – Важно только то, что я тебя люблю, Конни. Все эти годы, проведенные без тебя, жизнь моя была пуста. И ничто не сможет отнять тебя у меня, ничто и никогда!

– Но ты хочешь иметь детей! Ты всегда мечтал о большой семье! – Констанс взглянула на него через радужную дымку слез. – Ты сказал об этом Андреа. И она готова была подарить тебе столько малышей, сколько ты захочешь. Лучше бы ты женился на ней!

Он привлек ее к своей груди.

– Единственной причиной того, что я сделал Энди предложение, была мысль, что ты для меня навсегда потеряна, – сказал он тихо. – Не спорю, я хорошо отношусь к ней, и она чудесный друг, но я бы не стал просить ее руки только для того, чтобы обзавестись детьми. Это как у тебя с Крисом. Но в браке с Энди не было бы того отсвета, который озаряет наши с тобой жизни.

Констанс с сомнением посмотрела на него.

– А кружевная блузка?.. Нижнее белье, которое ты собирался купить ей в моем магазине? – обвиняющим тоном спросила она.

Губы его скривились в усмешке.

– Я пришел в магазин взглянуть на тебя в последний раз. Надо было хоть что-нибудь купить для виду. А о блузке попросила сама Андреа – ей не в чем было пойти в ресторан. Ты же знаешь, что такое женщина… Я использовал ее, и мне самому было от этого противно. Когда она принесла в больницу мои вещи из гостиницы, я попросил у нее прощения, но она сказала, чтобы я не травил себя зря. Кажется, она поняла нас и простила.

– Это потому, – сказала Констанс, – что она знала о наших истинных чувствах друг к другу.

Брови Дориана изумленно взмыли вверх.

– Знала?

– Да.

– И добровольно удалилась со сцены. Потрясающая девушка!

– Не то слово! – кивнула Констанс.

– Но мы отвлеклись. Если ты решила, будто я отвернусь от тебя только потому, что ты не можешь иметь детей, значит, ты плохо меня знаешь.

– Так ты?.. – с надеждой встрепенулась она.

– Я люблю тебя, дурочка! Тебя! И я хочу, чтобы ты была со мной до конца жизни.

– Тогда, возможно, мы могли бы кого-нибудь усыновить или удочерить…

– Об этом мы еще успеем поговорить, – сказал он. – А вот что нам нужно сделать, не откладывая в долгий ящик, так это отправиться в постель. Вместе. Тебе так не кажется?

Констанс, улыбнувшись во весь рот, кивнула. Последние ее сомнения улетучились, и она чувствовала себя восхитительно свободной, будто сбросила гору с плеч. Она знала главное: Дориан любит ее.