Любила и люблю - [29]

Как ни старался Гарри скрыть свои чувства, Констанс увидела муку в его глазах.

– Нет, – тихо сказала она. – Он хотел бы вернуться, но этому не бывать.

– Ты рассказала ему про ребенка? Про то, что ты…

– Нет, – резко оборвала она его. – И не собираюсь.

Гарри сдвинул брови, вглядываясь в ее лицо.

– Но если встречи с ним до такой степени расстраивают тебя, мне кажется, стоит…

– Это будет для него слишком тяжелым ударом, – парировала она. – Я молчу исключительно ради его блага. – Она соскользнула с табуретки. – Как насчет чашечки чая?

Гарри молча кивнул.

– По-моему, Дориан сам должен решить, как ему относиться к тому, что у тебя больше не будет детей, – снова начал он, когда они уселись.

– Гарри! – воскликнула она. – Это моя жизнь, и мне решать, как поступить!

– Так ты все еще любишь его? – спросил он грустно, словно заранее знал ответ.

Констанс хотела сказать «нет», но вместо этого кивнула головой и в отчаянии положила руку ему на плечо.

– Да… Извини, Гарри!..

– Так вот почему ты отказала мне? Ты знала, что по-прежнему любишь его?

– Боже мой, нет! – торопливо оборвала она его. – Я всегда думала, что мои чувства к Дориану умерли естественной смертью. – На самом деле все обстояло несколько иначе, но Констанс по мере сил пыталась щадить Гарри, ведь он был чудесным человеком и не заслуживал такой участи. – Просто тебе нужна нормальная жена, которая может родить детей. А я решила больше никогда не выходить замуж.

– Думаю, ты ошибаешься, но… – Он пожал плечами и спросил: – Как давно Дориан появился здесь?

– Несколько недель назад, – сказала она. – Мы случайно встретились, и теперь он то и дело сваливается мне на голову, как например сегодня.

– Думаешь, он еще вернется?

Констанс отрицательно покачала головой.

– Вряд ли. Я сказала ему про тебя, Гарри. И дала понять, что мы… – Она чувствовала себя ужасно. – Извини, если я делаю тебе больно. Ты оказал мне величайшую услугу, появившись нагишом на лестнице…

– Тебе надо было догнать его, Констанс. И рассказать всю правду. Именно потому, что ты не можешь иметь детей, нет никакой причины для того, чтобы…

– Гарри! – Она снова положила руку ему на плечо. – Я не желаю больше видеть и знать Дориана. Мне жаль, если мои слова задели тебя. Меньше всего на свете я хотела бы причинить тебе боль…

– Констанс, дорогая, с чего ты взяла, что я переживаю? – Гарри пытался бодриться, но она видела, как он удручен. – Я с самого начала понимал, что ты не выйдешь за меня замуж… И если это может тебя хоть немного развеселить, то знай: я встретил в Малайзии девушку, в которую, думаю, вполне смогу влюбиться. Я не собирался связывать с ней свою судьбу, но теперь, убедившись, что здесь у меня не осталось никаких шансов, пожалуй, двинусь в этом направлении.

Констанс впервые за все это время улыбнулась.

– Вот и славно! Как я рада, Гарри! Я верю, что все у тебя будет как нельзя лучше.

– У тебя тоже, Констанс! – Он поймал ее за руку. – Жизнь слишком коротка, чтобы оставаться несчастной. Ты должна предоставить Дориану право самому принимать решения. Обещай, что расскажешь ему все.

Констанс, поморщившись, кивнула, хотя знала, что никогда этого не сделает. Если бы Гарри увидел сегодня, как Дориан играет и общается с детьми, то понял бы, что такое признание невозможно, подумала она.

Этой ночью она так толком и не уснула, а утром, очнувшись от тревожного забытья, взглянула в окно и увидела ярко-синее небо. На дворе стояло изумительное лето, а она даже не замечала этого. Пролетел самолет, напомнив, что сегодня утром Дориан собирался лететь в Париж.

Интересно, он тоже не спал в эту ночь? Поверил, что между ними больше ничего не может быть? Умом она желала положительного ответа на все эти вопросы, но сердце молило об обратном.

– … Итак, объявляю магазин открытым! – Констанс, смеясь и хлопая в ладоши, смотрела, как Камилла перерезает желтую ленточку, натянутую поперек входа.

Последние несколько недель были заполнены лихорадочной активностью. Констанс обследовала весь Линкольн в поисках подходящего помещения, подписала договор об аренде, отремонтировала и переоборудовала здание, завезла товар, набрала штат и сегодня в присутствии гостей открывала магазин.

Она рассчитывала сама заведовать им – с привлечением нанятого на полставки персонала. Это должно было занять ее, не оставляя времени на ненужные мысли.

Гарри какое-то время помогал ей поддерживать душевный комфорт, но после того, как он снова уехал в Малайзию, образ Дориана преследовал ее неотступно.

Хуже всего было ночами. Иногда Констанс уставала настолько, что, едва оказавшись в постели, проваливалась в сон, но бывало и так, что она не смыкала глаз всю ночь напролет. Неужели ей суждено до конца жизни нести этот крест, или со временем боль все-таки ослабнет…

Когда всего через несколько часов после торжественной церемонии в магазин вошел Дориан, Констанс ущипнула себя за руку, решив, что он ей просто привиделся.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она ледяным тоном, хотя сердце у нее так и стучало.

Дориан похудел, и на лице его обозначились новые морщины.

– Так-то здесь встречают первого покупателя! – с шутливой укоризной сказал он.