Любиево - [57]
— ОК, — и резинку жует.
ОК… А мне эти две буквы как WC прозвучали, ну я и давай лить в него это пиво. Пей, пей. Что тут долго рассказывать: осуществилась мечта моя. Кенгуриха в дверях сортира стояла и курила со скучающей рожей.
Прошло какое-то время. Встречаю я Сегуна в городе. Очень милый. Приглашаю его выпить, угощаю сигаретой. Я как раз при деньгах была. Он себе ботинки купить пожелал, высокие такие. Привел меня на самый верхний этаж торгового дома «Подвале», там он их углядел, за триста злотых, тогда это была большая сумма. Я глупая, чтобы ему понравиться, начала сорить деньгами, то одно, то другое покупать, ему, себе. До того дело дошло, что открылась я ему, говорю: меня в армию хотят забрать. А он мне: ерунда, надо только к его дяде из военкомата сходить, а вернее съездить, за шестьсот злотых он мне самую плохую категорию, непригодность к воинской службе, выправит. Сели мы в такси и летим к его дяде, я уже пьяная, потому что каждую покупку мы в каком-нибудь приличном кабаке обмывали. Въезжает такси на старые улицы, в Бермудский треугольник, он и говорит:
— Ты здесь меня обожди, в машине.
Забрал мой военный билет и деньги и пропал в подворотне. Я жду, жду, а через полчаса таксист уже начал ерзать и говорит мне: «Что-то, молодой человек, не идет ваш приятель…» — тут я поняла, что он в подворотню вошел и со двора как в жопу провалился, только что мне до этого, если глаза у него навыкате и припухлостью обрамленные… И после всего этого у него еще совести хватало к Кенгурихе приходить и про мое здоровье спрашивать. И паспорт этот у нее украсть. Пользоваться им. Через несколько лет письмо мне под дверь подсунул, что ждет меня с моим военным билетом под Шпилем и еще что я должна ему столько-то и столько денег принести — тогда он мне его отдаст, а если не приду, то у него в бутылке зараженная кровь и шприц, и он меня уколет, но что с того, если у него под глазами мешочки, а на щеках шрамики… Ну это я уже совершенно проигнорировала, и никаких дальнейших последствий не было, кроме разве тех, что эти ляжки его я до сих пор над собой вижу и нисколько не жалею. Потому что потом оказалось, что у меня самый главный бандит, главарь мафии был… Жаль только, стихов мне не писал, а Кенгуриха и по сей день эти его каракули хранит в баре среди пустых бутылок и каждому читает…
Доктор Менгеле[65]
Смертельно ядовитая тетка приехала из Освенцима, выглядела, как пробирка с цианистым калием. И на эту пробирку кто-то водрузил проволочные круглые очки. Худая, высокая, веснушчато-рыжая. Сидела за убийство, освобождена досрочно, а теперь мы ее принимаем.
Сразу вокруг нее на пикете образовался кружок. Сливки уголовного мира: Калицкая, Ядька-Кривой-Нос. Я смотрю: что это за новая святая приехала? А Патриция мне на ухо: отрава!
— Смотри, — говорит Патриция, — смотри, там на лавке сидит страшная уголовная тетка, Доктором Менгеле кличут. У Утки ночует. Подойди, голоса не подавай, только слушай, потому что неизвестно, психическая, может врезать.
— Она в очках, точь-в-точь доктор Менгеле, волос светлый, одним словом, — фашист! Разговоры разговаривает, какие-то дела с Уткой утрясает, о деньгах, о хуях…
Пришел этот ваш Сёгун, по которому вы с ума сходили, и сразу с Доктором Менгеле шептаться. Шу-шу-шу. На ушко. Тогда она встала и говорит:
— Прошу прощения. Мне пора. Мне на вокзал.
И так ядовито-сладко смеется.
Патриция шепчет мне:
— О, уже договорились. Сейчас он к ней подойдет.
Ну а поскольку этот ваш Сёгун уже с Доктором Менгеле скорешился, то я от него подальше, подальше!
Загадочный блондин в черном сомбреро
При этих словах оживилась Пенсионерка № 2. И выступила с историей, случившейся со знакомой сосалкой из Тчева, которая познакомилась на вокзале с красивым мужчиной, блондином, в черное одетым, даже с шиком, в черной шляпе…
— Называется сомбреро. И, понятное дело, эта тетка повелась на его приманку. Он подошел к ней (что уже само по себе было подозрительно: к такой старой тетке такой мужчина) и вешает ей лапшу на уши, что, мол, его поезд ушел, а следующий только завтра, что, может, купим водки, что ли, и сядем здесь в парке на лавочке и выпьем… Она, конечно, вся светится, влюблена по уши и, конечно (что было уже записано в плане этого типа), говорит:
— Зачем же на лавочке! Зачем же на лавочке, если я живу совсем рядом!
Мы все смеемся, а Пенсионерка № 2 кланяется и, довольная, продолжает:
— Конечно домой. — А он только тою и ждал. Купили водку, пошли к ней, старая застройка, в Тчеве, слева от вокзала. И представьте себе: он молодой, красавец, а она старая, раздолбанная. Пьют. Потом пьют кофе, она булочку достала, подает ему. Ладно. Съел он эту булочку, выпил кофе. Говорит: «Какой прекрасный кофе [здесь мы все смеемся]! О, какой кофе! Можно попросить еще чашечку?!»
Наша певичка, само собой, вся засветилась: мало того, что такой красавчик, так ему еще и кофе ее понравился, ой, хороший же у меня вкус, всегда надо в такой пачке брать. Идет, значит, на кухню, варить новый кофе, себя тем временем в порядок приводит [бергует!].[66] Возвращается с этим кофе, улыбается, сидят, пьют, она, само собой, засыпает, потому что он ей тем временем какой-то гадости подсыпал. Какое-то снотворное, а вовсе не сыворотку правды. А он, пока эта тетка еще не окончательно провалилась в сон, хрясь ей со всей силы по морде, чего-то ей сломал, она полетела со стулом в угол комнаты и только тогда потеряла сознание. Вот так. Просыпается, квартира, конечно, очищена. Она в полицию, а там над ней смеются [мы тоже!]:
Герой, от имени которого ведется повествование-исповедь, маленький — по масштабам конца XX века — человек, которого переходная эпоха бьет и корежит, выгоняет из дому, обрекает на скитания. И хотя в конце судьба даже одаривает его шубой (а не отбирает, как шинель у Акакия Акакиевича), трагедия маленького человека от этого не становится меньше. Единственное его спасение — мир его фантазий, через которые и пролегает повествование. Михаил Витковский (р. 1975) — польский прозаик, литературный критик, фельетонист, автор переведенного на многие языки романа «Любиево» (НЛО, 2007).
Написанная словно в трансе, бьющая языковыми фейерверками безумная история нескольких оригиналов, у которых (у каждого по отдельности) что-то внутри шевельнулось, и они сделали шаг в обретении образа и подобия, решились на самое главное — изменить свою жизнь. Их быль стала сказкой, а еще — энциклопедией «низких истин» — от голой правды провинциального захолустья до столичного гламура эстрадных подмостков. Записал эту сказку Михал Витковский (р. 1975) — культовая фигура современной польской литературы, автор переведенного на многие языки романа «Любиево».В оформлении обложки использована фотография работы Алёны СмолинойСодержит ненормативную лексику!
Роман охватывает четвертьвековой (1990-2015) формат бытия репатрианта из России на святой обетованной земле и прослеживает тернистый путь его интеграции в израильское общество.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.
Анджей Стасюк — один из наиболее ярких авторов и, быть может, самая интригующая фигура в современной литературе Польши. Бунтарь-романтик, он бросил «злачную» столицу ради отшельнического уединения в глухой деревне.Книга «Дукля», куда включены одноименная повесть и несколько коротких зарисовок, — уникальный опыт метафизической интерпретации окружающего мира. То, о чем пишет автор, равно и его манера, может стать откровением для читателей, ждущих от литературы новых ощущений, а не только умело рассказанной истории или занимательного рассуждения.
Войцех Кучок — поэт, прозаик, кинокритик, талантливый стилист и экспериментатор, самый молодой лауреат главной польской литературной премии «Нике»» (2004), полученной за роман «Дряньё» («Gnoj»).В центре произведения, названного «антибиографией» и соединившего черты мини-саги и психологического романа, — история мальчика, избиваемого и унижаемого отцом. Это роман о ненависти, насилии и любви в польской семье. Автор пытается выявить истоки бытового зла и оценить его страшное воздействие на сознание человека.
Ольга Токарчук — один из любимых авторов современной Польши (причем любимых читателем как элитарным, так и широким). Роман «Бегуны» принес ей самую престижную в стране литературную премию «Нике». «Бегуны» — своего рода литературная монография путешествий по земному шару и человеческому телу, включающая в себя причудливо связанные и в конечном счете образующие единый сюжет новеллы, повести, фрагменты эссе, путевые записи и проч. Это роман о современных кочевниках, которыми являемся мы все. О внутренней тревоге, которая заставляет человека сниматься с насиженного места.
Ольгу Токарчук можно назвать одним из самых любимых авторов современного читателя — как элитарного, так и достаточно широкого. Новый ее роман «Последние истории» (2004) демонстрирует почерк не просто талантливой молодой писательницы, одной из главных надежд «молодой прозы 1990-х годов», но зрелого прозаика. Три женских мира, открывающиеся читателю в трех главах-повестях, объединены не столько родством героинь, сколько одной универсальной проблемой: переживанием смерти — далекой и близкой, чужой и собственной.