Люби меня всего - [30]

— Это ужасно.

— И раздражает.

Снова воцарилась тишина, и мы наблюдали за фестивалем с безопасного расстояния. Основываясь на том, что прочитал, я мог только предполагать, что пробелы в его памяти это, скорее всего, времена, когда Орина прятали от любого вреда, который мог быть нанесён. Исчезло целое детство? От этих сложностей меня воротило.

Сама мысль была ужасающей. Из-за природы этого, я не бывал в этих водах. Но всё равно были вещи, которые мне интересно было узнать, и я осторожно сформулировал следующий вопрос.

— Так будет всегда, или это можно решить с помощью терапии? Прости, если это звучит глупо, я просто не знаю, как это работает.

— Ничего не глупо. Это процесс, и я только начал. Прямо сейчас мой терапевт работает над тем, чтобы мы все ладили. Мне с этим трудно, потому что определённые альтеры меня расстраивают.

— Коув?

Орин кивнул.

— Он меня ненавидит. Я пытался его заблокировать или контролировать, и это всё ухудшает. Мой доктор хочет, чтобы мы общались и пришли к пониманию своей внутренней структуры. Все мы. Главная цель — что-то, что он называет совместным сознанием или совладением. Чтобы мы все работали вместе, в согласии. Что будет означать осознание, когда другие впереди, и переключения с согласия. Ещё есть слияние, что как бы объединит все личности обратно в одного человека. Но я ещё и близко не приблизился к принятию этого решения. У нас... у нас впереди много работы.

Это прозвучало сложно. Поддерживал ли его кто-нибудь? Он не говорил о семье, и я не спрашивал, подумав, что такой переход не безопасен.

— Что ж, если тебе когда-нибудь понадобиться высказаться, надеюсь, ты можешь считать меня другом. Может, я понимаю не всё, что знаю, но я пытаюсь понять, и если тебе когда-нибудь понадобиться поболтать, просто позвони.

Орин отвёл внимание от шумного фестиваля в парке и в удивлении посмотрел на меня. На солнечном свете серый цвет в его глазах был более заметен, и в них отражался блеск. Его почти блондинистые волосы развевались на лёгком ветру, пока я изучал взглядом и запоминал изгиб его скул и нервную улыбку, которая заставляла его жевать губу. Он был восхитительным мужчиной, и окружающее нас спокойствие только усиливало это осознание.

Рискнув, я потянулся и осторожно взял его за руку. Его пальцы были тёплыми. Как только мы соприкоснулись, его взгляд упал на наши руки, прежде чем вернуться к моему лицу.

— Ты прекрасный человек, Орин. Внутри и снаружи. Любой, кто отказался от шанса узнать тебя лучше, идиот. В тебе нет ничего сумасшедшего, и меня ничего не отпугивает. Я просто хочу, чтобы ты это знал.

Его пальцы переплелись с моими, особо не сжимая, будто пробуя наш контакт. Медленно, чтобы не удивить его, я поднёс другую руку к его лицу. Он наблюдал за движением, предвидел его, и его глаза слегка расширились, но он не отстранился. Лёгким движением, которое едва нас соединяло, я держал в ладони его щеку. Призрачным прикосновением, его пальцы обхватили мои, и только тогда я полностью прижал руку к его лицу.

— Ты мне веришь? — спросил я.

Я мог бы пропустить кивок, если бы не ждал ответа. Его губы двигались, но не прозвучало никаких слов, и, в конце концов, он впился в свою губу зубами.

У меня сложилось ощущение, что он быстро перегружается, и я уронил руку, позволяя пальцам пройтись вниз по его щеке, прежде чем упасть. Затем я отошёл назад, убирая и свою руку.

— Я видел палатку с едой, где продавали карамельные яблоки. Хочешь попробовать? Может, мы прогуляемся?

— Мне бы этого хотелось, — прошептал он. Он не отводил взгляда от моих глаз, и мне отчаянно хотелось узнать, о чём он думает. Спустя мгновение, он опустил взгляд на землю и пошёл передо мной, возвращаясь обратно на фестиваль. На его щеках появился лёгкий румянец, который я не упустил, и это согрело мне сердце.

Глава 8

 После небольшой заминки с музыкой ветра и Ридом, наш совместный день субботы был великолепным. С тех пор мы не разговаривали, но я с нетерпением ждал, когда снова увижу Орина на лекции в среду вечером.

Приехав пораньше, я нашёл место в той же области, где мы сидели всегда, и разложил свои тетрадки и учебники, чтобы быть готовым к лекции. В определённый час пришёл Ричард и начал вечер с нескольких коротких видео. Орин не пришёл, и я следил за дверью в кабинет с таким же вниманием, как и за лекцией. Когда часы показали десять минут восьмого, я начал думать, где он может быть, и достал телефон, чтобы проверить сообщения.

Мы не общались между лекциями, так что я не думал, что получу сообщение, но надеялся, что если он опаздывал по какой-то причине или планировал отсутствовать, он дал бы мне знать.

Ничего.

Я вернул телефон в карман и попытался обратить внимание на лектора. Меньшее, что я мог, это делать нужные заметки, чтобы Орин позже мог их переписать. Может, он нехорошо себя чувствовал. Может, что-то произошло.

Чем дольше шёл урок, тем больше я беспокоился. В конце первого часа, когда Ричард дал нам десятиминутный перерыв, я отправил Орину быстрое сообщение.

«Надеюсь, у тебя всё в порядке. Я пишу для тебя конспект. Дай мне знать, если тебе что-то нужно».