Люби меня всего - [28]

— Ты должен попробовать, — подтолкнул я. Он заинтересовался, и я подумал, что с небольшим уговором он может насладиться таким развлечением.

— Я-я не могу.

— Конечно можешь. И если у тебя ничего не получится, я возьму вину на себя.

Он сморщился, и на его лице появилась заинтригованная улыбка.

— Как ты это сделаешь?

— Я разыграю сцену из «Привидения».

— Откуда?

— Ну знаешь, фильм «Привидение», с Вупи Голдберг, Патриком Суэйзи и Деми Мур?

Он пожал плечами и покачал головой, в полной растерянности.

— Ого, теперь я реально чувствую себя старым. В общем, я сяду за тобой, буду двигать твоими руками и заставлю тебя всё испортить. Так что твои скудные навыки будут скрыты за моим разрушением.

Орин хохотнул и повернулся обратно посмотреть на молодую девушку, которая решила попробовать слепить миску.

— Так происходит в фильме?

— Да. Не могу поверить, что ты никогда не слышал о нём.

— Может, мы как-нибудь его посмотрим. Он чёрно-белый, или один из тех старинных немых фильмов, с надписями, которые нужно читать?

Я ошеломлённо уставился на Орина. Он никогда раньше не был достаточно расслаблен, чтобы шутить, и это так освежало, что я едва мог поверить своим ушам.

— Подкалываешь старика? Посмотри на себя. Я тебя даже больше не знаю.

Он продолжал смотреть вперёд, но кончики его ушей покраснели, и в глазах появилась улыбка, что говорило мне о том, что ему весело.

— Идём, давай посмотрим ещё что-нибудь.

Мы прошли мимо нескольких палаток, которые нас не заинтересовали; швея, которая расшивала какую-то причудливую одежду необычными узорами, резчик по мылу, от палатки которого исходил такой сильный запах, что мы оба закашлялись, и ещё было ювелирное искусство.

Осмотрев земли, я указал на мужчину, который создавал интригующие работы, используя сталь, и предложил пойти в его сторону. Орин согласился, но на полпути он без предупреждения замер.

Когда я оглянулся посмотреть, почему он не идёт, я сразу же заметил, что Орин побледнел и застыл как статуя, невидяще глядя на что-то вдали.

— Ты в порядке?

— Музыка ветра, — прошептал он (прим. музыка ветра — декоративное украшение, выполненное обычно из металлических трубок или бамбука).

— Что?

Он отошёл на несколько шагов назад, чуть не столкнувшись с компанией подростков, прежде чем взял себя в руки. Затем, в одно мгновение, беспокойство исчезло с его лица, и он выпрямился. Черты его лица стали строже, и глаза сузились — не от беспокойство, а в защитном жесте.

Рид.

На этот раз не было никаких предупреждающих знаков. Он не тёр глаза. Не качал головой. Ничего.

Он не смотрел на меня, но продолжал всматриваться в толпу и палатки, к которым мы шли.

Он пылко покачал головой, прежде чем нахмуриться, глядя на меня.

— Я знал, что это была плохая идея.

Не колеблясь ни мгновения, он развернулся и пошёл через толпу обратно туда, откуда мы пришли. Угнаться за ним было сложно, и я был не совсем уверен, что гнаться за Ридом было хорошей идеей, но почему-то побежал за ним. Что-то явно расстроило Орина, только я понятия не имел, что.

Рид пошёл прямо к машине и не остановился, пока не оказался рядом с ней. Догнав его, я дал ему пространство, убеждаясь, что он знает, что я рядом, но не уверенный, как подойти. Он оперся на капот, глядя вдоль гавани. Его быстрое дыхание, наконец, успокоилось, и когда он снова посмотрел в мою сторону, он в замешательстве нахмурился, от беспокойства сморщив лоб.

«Орин?»

«Чёрт, как можно за всем этим успевать, чёрт возьми?»

Прищурившись и тяжело моргнув, он осмотрел парковку, прежде чем проверить часы.

— Прости, — прошептал он. — Я… я не знаю…

— Всё нормально, — я с опаской подошёл ближе и устроился рядом с ним. — Ты знаешь, что произошло?

— Не совсем, — он обнял себя и сжал свою грудь в области сердца. — У меня сердце колотится.

— Думаю, тебя что-то напугало. Мы шли к новой палатке, и ты просто остановился. Ты… ты сказал… — я боялся, что если повторю, это вернёт Рида, но, может быть, это поможет вернуть память Орину и объяснить, почему он сбежал. — Ты сказал «музыка ветра», а потом без предупреждения появился Рид.

— М-музыка ветра, — прошептал он. — Мне н-не нравится музыка ветра, — он покачал головой и ущипнул себя за переносицу, втягивая воздух сквозь зубы, будто от боли. — Я не совсем могу это объяснить, но я её ненавижу. Я даже не знаю, почему. Когда слышу её, меня чуть ли не п-парализует. По спине бежит дрожь, и внутри появляется ощущение, что нужно бежать, но я не могу д-двигаться, — он вздохнул. — Я знаю, это звучит невероятно глупо, но добро пожаловать в мою жизнь, где ничего не имеет смысла.

— У нас у всех есть свои замарочки. Не велико дело.

— Велико. Ты знаешь, каково жить в постоянном состоянии страха, но не иметь понятия, почему ты так боишься или что вызывает этот страх? Это моя повседневная жизнь. У-ужас никогда не проходит. Никогда. Затем происходит что-то такое, и я понятия не имею, почему.

Он ослаб от страха? Достаточно для того, чтобы Рид вышел с этим справиться. Когда я испытывал такую эмоцию, я обычно всегда знал причину и не мог представить, как это может быть необъяснимо.

— Поэтому Рид взял верх?

Орин пожал плечами и помассировал висок.