Люби меня в полдень - [73]

Как только её оставила последняя судорога, Кристофер накрыл Беатрис своим телом, устремившись губами к нежной  груди. Беатрис обхватила его руками за шею. Её пресыщенное тело готово было принять его, и она легко развела ноги, помогая Кристоферу устроился между ними.  В своём стремлении как можно быстрее освободиться от брюк он судорожными движениями разорвал застежку, так и не сумев её расстегнуть.

У него не осталось и капли выдержки, лишь острое, безумное желание обладать, от которого болело всё тело. Не в силах вымолвить ни слова, он лишён был возможности попросить её:  «Пожалуйста, не останавливай меня. Я не смогу. Ты так отчаянно нужна мне, я умру, если не овладею тобой здесь и сейчас». Больше не оставалось ни малейших сил к сопротивлению.  Кристофер взглянул на Беатрис и  хрипло произнёс её имя, вложив в него и невысказанную просьбу, и вопрос.

Беатрис издала тихий стон и ласково провела ладонями по его спине.

— Не останавливайся, — прошептала она. — Я хочу тебя, я люблю тебя…

И когда он настойчиво попытался войти в её тело, она выгнулась ему навстречу и притянула его ещё ближе к себе.

Никогда прежде Кристофер не овладевал девственницей, но всегда предполагал, что проникновение будет быстрым и лёгким. Однако Беатрис была напряжена и инстинктивно сжималась, стремясь воспротивиться его вторжению. Она крепко вцепилась в него и задохнулась от потрясения, когда Кристофер преодолел тонкую преграду её невинности. Он медленно двигался, дрожа от неимоверных усилий быть нежным и осторожным, когда все инстинкты призывали его, не сдерживаясь, погрузиться в желанный, влажный жар. В конечном итоге её мышцы словно поняли тщетность попыток закрыться от его натиска, и Беатрис расслабилась. Она лежала, откинув голову ему на руку и уткнувшись лицом в твёрдый, стальной от напряжения бицепс. Со стоном облегчения Кристофер принялся двигаться, не ведая ничего, кроме долгожданного, ослепительного удовольствия быть в ней, наслаждаться её теплом и лаской. Он чувствовал приближение экстаза, абсолютного и неотвратимого, как сама смерть.

Кристофер не в силах был сдержаться и продлить наслаждение. Пик удовольствия, точно стальной кулак, стремительно настиг его, лишив дыхания. Судорожно содрогаясь, он обессиленно упал, опустошённый мощью страстной разрядки. Казалось, она длилась бесконечно, и Кристофер обхватил Беатрис руками, словно пытаясь защитить её и отгородить от всех бед,  как будто это не он всего лишь несколько секунд назад вонзался в неё с голодной ненасытностью.

Отголоски острых, сладостных ощущений всё ещё сотрясали тело Беатрис с головы до ног. Стремясь успокоить и утешить её, Кристофер ещё крепче прижал любимую к себе и притянул её голову к своей груди. Его глаза затуманила горячая влага, и он вытер их о бархатную подушку.

Ему понадобилось какое-то время, чтобы осознать, что это не Беатрис, а его самого сотрясает крупная дрожь.

Глава 21

Минуты текли в умиротворённом молчании. Беатрис тихо покоилась в объятиях Кристофера, ни чуточки не возражая, что он держит её слишком крепко. Мало-помалу она уже научилась раскладывать свои чувства на отдельные части… вот жар и ощущение тяжести его тела, потом запах пота, скопившаяся скользкая влага в месте, где они всё ещё были соединены. Ей было больно, и в то же время чувство было приятное, эдакое тёплое ощущение глубокой целостности.

Постепенно начала ослабевать крепкая хватка Кристофера. Подняв одну руку вверх, он стал поигрывать локонами Беатрис. Его рот занялся нежной кожей её шеи, в то время как свободная рука путешествовала по спине и боку девушки. Дрожь прокатилась по его телу, мелкие волны облегчения. Скользнув рукой за спину Беатрис, он приподнял девушку, и его губы оказались на её груди. Беатрис судорожно втянула в себя воздух и замерла от ощущения влажного потягивания, творимого его ртом.

Кристофер повернулся так, что она оказалась сверху. Та часть его, что проникла в неё, выскользнула на свободу, и Беатрис почувствовала её у живота, словно сокровенное клеймо. Подняв голову, она взглянула в любимое лицо, в эти серебристые глаза с чуть расширенными зрачками. Она наслаждалась им, наслаждалась ощущением великолепного творения природы под нею, такого приятного и тёплого. У неё было чувство, что она его укротила, хотя возникал справедливый вопрос, не было ли на самом деле всё наоборот.

Беатрис прижала губы к его плечу. Его кожа была даже более гладкой, чем у неё: туго натянутый атлас на выпуклых мускулах. Отыскав шрам от штыка, она коснулась языком неровного рубца.

— Ты не терял выдержки, — прошептала она.

— Терял на какие-то мгновения. — Голос его звучал, как у человека, который только что очнулся от долгого сна. Он стал собирать разрозненные струи её волос в одну реку. — Ты это заранее задумала?

— Тебе интересно, не сознательно ли я отправилась соблазнять тебя? Нет, всё вышло стихийно.

В ответ на его молчание Беатрис подняла голову и, глядя сверху, усмехнулась:

— Наверно, ты думаешь, что я нахалка.

Подушечкой большого пальца он очертил её припухлую нижнюю губу:

— Вообще-то я думаю, как бы доставить тебя наверх, в спальню. Но коли уж ты упомянула об этом… да, ты нахалка.