Люби меня в полдень - [56]

Беатрис болезненно закрыла глаза, придя к верному заключению.

— А вторым был подполковник Фенвик, — сказала она.

Кристофер мрачно кивнул.

— Фенвик был выбит из седла. Его лошадь убежала. У него была сломана одна нога... и было пулевое ранение в бок... у него были неплохие шансы выжить. Но Беннет... на его груди зияла огромная рваная рана. Он лежал почти без сознания, медленно умирая. Я хотел быть на его месте. Я всегда играл с судьбой, рисковал жизнью. А Беннет был осторожен. Он хотел вернуться к своей семье и к женщине, которую он любил. Не знаю, почему на его месте не оказался я. В этом и заключается суть битвы — всё это дело случая, никогда не знаешь, будешь ли ты следующим. Ты можешь попытаться спрятаться, но пуля найдет тебя. И ты можешь идти прямо на врага, а ружье заклинит, но ты уцелеешь. Это как повезёт.

Он стиснул зубы, пытаясь унять дрожь в голосе:

— Я хотел забрать и спасти их обоих, но не было никого, кто бы мне помог. И я не имел права оставить там Фенвика. Если бы его взяли в плен, противник мог бы получить от него ключевые сведения. Он имел доступ ко всем главным депешам, он знал всё о планах действий и военном оснащении... всё.

Беатрис не сводила глаз с его профиля, слегка повёрнутого от неё в сторону.

— Ты был вынужден спасти Фенвика первым, — прошептала она, её грудь сдавило от жалости и сострадания, когда она наконец всё поняла. — Прежде чем смог бы спасти своего друга.

— Я говорил Марку: «Я вернусь за тобой. Я вернусь, клянусь тебе. Я оставляю Альберта с тобой». Его рот был полон крови. Я знал, что он пытался сказать что-то, но не мог. Альберт остался сидеть рядом с ним, а я поднял Фенвика, погрузил его себе на плечо и отнёс обратно в ущелье.

— Когда я вернулся за Беннетом, небо было в огне, из-за дыма невозможно было рассмотреть что-либо дальше нескольких шагов. Выстрелы орудий вспыхивали словно молнии. Беннет пропал. Его и в самом деле не было там. Они забрали его. Альберт был ранен, кто-то пырнул его штыком. Одно его ухо было наполовину оторвано. У него остался небольшой шрам после того, как его пришили должным образом, уже позже. Я остался возле Альберта со своей винтовкой, и мы сидели там, пока пехота не стала снова наступать. И, в конце концов, мы заняли позиции русских, и всё было кончено.

— Лейтенанта Беннета так и не нашли? — тихо спросила Беатрис.

Кристофер покачал головой.

— Его не вернули при обмене военнопленными. Он не смог бы выжить после того, как был взят в плен. Но, возможно, я мог спасти его. Я никогда не узнаю этого. Боже, — вытерев рукавом свои влажные глаза, он замолчал.

Казалось он ждал чего-то... сочувствия, которое он не примет; осуждения, которого он не заслужил. Беатрис гадала, что мог бы сказать человек более умный или опытный, чем она. Она не знала. Всё, что она могла ему предложить, было правда.

— Вы должны послушать меня, — сказала она. — У вас не было выбора. И лейтенант Беннет... Марк... не винит вас.

— Я виню себя, — устало отозвался он.

 «Как, должно быть, он пресытился смертью», — думала она сочувственно, — «и как он устал от горя и вины». Но она лишь сказала:

— На это нет никаких причин. Я знаю, вас мучает мысль, что он умер в одиночестве, или, ещё хуже, от рук врага. Но не важно то, как мы умираем, важно то, как мы живем. Пока Марк был жив, он знал, что его любят. У него были семья и друзья. А это самое главное.

Кристофер покачал головой. Бесполезно. Никакие слова не помогут ему.

Тогда Беатрис потянулась к нему, не в состоянии больше сдерживать себя. Она нежно скользнула рукой по тёплой золотой коже его плеч.

— Я не думаю, что здесь надо винить себя, — сказала она. — Но не важно, во что верю я. Каждый самостоятельно должен прийти к этому заключению. Нельзя винить себя в том, что пришлось столкнуться с убийственным выбором. Нужно дать себе время, чтобы пережить это.

— И сколько времени это займет? — спросил он горько.

— Я не знаю, — призналась она. — Но впереди целая жизнь.

У Кристофера вырвался язвительный смешок.

— Это чертовски долго.

— Я понимаю, что вы чувствуете себя ответственным за то, что случилось с Марком. Но вы уже были прощены, за всё, в чём бы не чувствовали себя виновным. Вы прощены, — настаивала она, когда он покачал головой. — Любовь прощает всё. И так много людей... — она замолчала, когда почувствовала, как вздрогнуло его тело.

— Что ты сказала? — услышала она его шепот.

Беатрис поняла, какую ошибку она только что совершила. Она быстро отдёрнула от него свои руки.

Кровь застучала у неё в ушах, и сердце забилось так бешено, что она почувствовала дурноту. Не думая ни о чём, она бросилась от него, вскочив с кровати, в центр комнаты.

Сделав резкий вдох, Беатрис повернулась к нему лицом.

Кристофер не сводил с неё взгляда, его глаза светились странным безумным светом.

— Я знал это, — прошептал он.

Беатрис гадала, может ли он попытаться убить её.

И решила, что выяснять не стоит.

Беатрис бросилась бежать со скоростью испуганного зайца. Она удрала раньше, чем он смог поймать её, распахнув дверь,  выскочив в неё и сбежав по парадной лестнице. Её ботинки до нелепости громко стучали по ступенькам, как будто она прыгала по ним вниз.