Люби меня нежно - [44]

Вадим растерянно взирал на суету вокруг себя и не мог привыкнуть к мысли, что все кончилось. Так неожиданно, так странно и так удивительно.

— Ну что, налетай, мужик, — развел руками Александр Михайлович. — Набирайся сил. Вам, молодым, много надо. Так что не стесняйся.

— Как же мне вас называть теперь? По имени-отчеству? — скрывая за иронией смущение, спросил Вадим.

— Я буду не против, если ты используешь простое и емкое слово «отец». Мне все больше кажется, что твоя мать не солгала. Ты — Краев! Краев Вадим Александрович. Я же вижу эту краевскую стать, краевские глаза. Ты — мой пацаненок! — Александр Михайлович потрепал его по загривку. — Щенок моих кровей! Как это вышло, ума не приложу, но я хочу выпить за это! Так как, сын?

Вадим, в руках которого немедленно оказалась запотевшая рюмка водки, пристально взглянул на этого немолодого полного человека, который по сути оставался ему совершенно чужим. Он не ощущал к нему ни малейших чувств. Совсем ничего. С тем же успехом в ресторан его мог завлечь прохожий и попросить называть себя отцом. Это было глупо и походило на какой-то дешевый спектакль.

Вадим перевел взгляд на Ксюху. Та тоже смотрела на него и явно с интересом ждала ответа. Да, она имела свой интерес во всей этой истории. Она, вероятно, заключила сама с собой какой-то договор, который предполагал принимать все как есть. До поры до времени. Почему бы и ему не заключить с самим собой такой же договор?

— Что ж, давай выпьем… отец, — произнес Вадим и опрокинул в себя рюмку.

— Точно — Краев! — захохотал Александр Михайлович, указывая на него пальцем.

* * *

Телефон все звонил и звонил. Звук просто разрывал уши Евгению Ивановичу.

Наконец телефон замолк, и наступила тишина. Где-то на кухне гудел холодильник, слышался даже ход лифта в подъезде.

Спустя какое-то время он застонал, задвигался.

— Вот черт…

Евгений Иванович осторожно попытался сесть, и в этом ему помогли чьи-то руки.

— Боже мой, что с вами случилось, Женя? — услышал он голос Юли.

— Все хорошо, все хорошо, Юлечка… Кажется, меня ударили.

— Я решила заехать к Вадиму, увидела, что дверь открыта, и вошла. А тут вы… Господи, вас надо немедленно перевязать! Вы весь в крови!

— Да? — удивился Евгений Иванович, потрогав свой затылок и поморщившись. — Нет, думаю, ничего серьезного. Рассечена кожа, да и шишка будет здоровенная. А вот в живот пнули здорово, мерзавцы.

Он с трудом встал на ноги. Юля подошла к нему и помогла добраться до ванной.

— Что случилось? — спросила она с тревогой. — Где Вадим?

— Я мало что увидел, когда зашел, но мне кажется, я видел нескольких человек и связанного Вадима, — сказал он, подставляя голову под струю холодной воды.

Юля вскрикнула.

— Значит, они забрали Вадима с собой?

— Вероятнее всего.

— Мы должны что-то сделать… Эти люди способны на все. Боже мой, это какой-то кошмар!

— С этим я вполне согласен, — ответил Евгений Иванович, вытирая голову полотенцем, а потом осматривая его. — Да, думаю, это полотенце придется похитить у Светы. Иначе она придет в такой же ужас от этих пятен, как и вы, Юля. А ей вредно волноваться.

— Я сейчас… — Юля рассеянно повернулась к шкафу и стала рыться в ящиках, — сейчас вам смажу чем-нибудь.

— Аптечка у них в среднем отделении, — подсказал он.

— Да, верно… — она достала вату, пластырь и бутылочку йода. — Садитесь сюда. Голова не кружится?

— Вроде нет. Ссадина побаливает… Ай!

— Не дергайтесь. Учитывая мои трясущиеся руки и вашу непоседливость, Женя, могу с уверенностью сказать, что йодом будет вымазана не только рана, но и вся ваша голова. О боже! Как же они вас! Вас точно не тошнит и не кружится голова?

— Определенно. Вы закончили?

— Еще немного… Теперь пластырь…

В этот момент снова зазвонил телефон. Юля выронила бутылочку и виновато посмотрела на Евгения Ивановича, который снял трубку.

— Да… Да, это я, Светочка. Что? Нет… пока нет. Не беспокойся, все будет хорошо. Обязательно… Да, ухожу. Все, увидимся. И еще раз прошу, не волнуйся.

— Вы ей соврали, — заметила Юля, промокая салфетками пролившийся йод, когда он положил трубку.

— Оставил в неведении — это будет правильнее. Ее незачем раньше времени волновать.

— Возможно, вы и правы… Только я не представляю, что будет потом.

— Попробуем найти Вадима. Как я понял, в том, что происходит, виноват его отец. Что ж, следует его навестить. Как вы считаете?

— Да-да! Верно. Он должен знать! Мы пойдем к нему. Я знаю, где он остановился…

Ею овладела жажда деятельности, какой-то неестественный приступ решительности. Возможно, рожденный сознанием собственной слабости, беспомощности и невозможности действительно реально что-то сделать, как бывает у безобидных существ, которые во время смертельной опасности поворачиваются лицом к врагу и начинают отчаянно защищаться.

— Я боюсь за него, — проговорила Юля, стараясь не расплакаться.

Евгений Иванович ничего не ответил. Только приобнял ее и вывел из квартиры.

* * *

Олег никак не предполагал, что состояние влюбленности может быть настолько мучительным. Это походило на болезнь, которую ученые не до конца изучили. Конечно, они нашли какие-то гормоны, выделяемые в кровь железами внутренней секреции, когда человек в кого-то влюбляется, разгласили этот факт сухими научными словами и на этом успокоились.