«Медлительных? От моей медлительности, детка, у тебя могла бы пойти кругом голова».
– Я знаю, о чем вы думаете.
Он усмехнулся.
– Нет, Синтия, вы ничего не знаете.
– Так или иначе, я не советую вам тратить время попусту, Феррама, – высокомерно сказала она, и он заметил, как ее лицо покрылось румянцем. – Как говорила моя бабушка: «Намерениями поле не вспашешь».
– Поле? – переспросил он с хищной улыбкой.
– Двадцать четыре часа, – повторила она, неодобрительно фыркнув. – После этого я поднимаю по тревоге Марсию Коннор.
Он сумел сохранить бесстрастное выражение лица при упоминании этого зловещего имени и вручил Синтии свою визитку.
– Надеюсь, вы взвесите все преимущества сделанного мной щедрого предложения. Не забывайте, с какими проволочками обычно связаны процессы вроде того, что вы хотите затеять. В судах сейчас километровые очереди благодаря таким, как вы, и, думаю, придется ждать не меньше пяти лет, прежде чем ваши претензии будут хотя бы рассмотрены.
Она пожала плечами так, словно ей было совершенно все равно, но он заметил, как дрогнули ее ресницы, и понял, что попал в самую точку. Он готов был поспорить, что Синтии очень нужны наличные деньги, причем немедленно.
– Я готов пообещать вам, – вкрадчивым голосом продолжил он, – что это будет борьба не на жизнь, а на смерть. И искренне надеюсь, что у вас будет безупречно выстроенная тактика нападения и защиты, дорогуша, – с улыбкой завершил он.
Синтия подтвердила свою репутацию акулы. Она даже не изменилась в лице. Вернув ему любезную улыбку, она сказала:
– Я могла бы оскорбиться после того, как вы осыпали меня таким количеством угроз, но я не из обидчивых. Дорогой мой, помните, что ветер может раздуть из искры пламя.
Она направилась к двери, опираясь на костыли (черт побери, разве может женщина выглядеть сексуально на костылях?), и он решил задержать ее еще на секунду.
– Мисс Салливан, помните, что после того как мы утрясем все наши разногласия, останется еще один нерешенный вопрос. И я не согласен ждать на него ответ в течение пяти лет.
Она заколебалась, потом бросила на принца нерешительный взгляд через плечо. Он видел, что она хотела бы сдержать любопытство, но это оказалось ей не по силам.
– Какой вопрос?
– Что же нам с вами делать?
И на этот раз П. Т. говорил очень серьезным тоном. Весьма серьезным.
Синтия нажала кнопку и прислонилась к задней стенке лифта. Закрыв глаза от усталости, она ждала, когда дверь закроется и начнется спуск. Она помнила, что это был очень медленный лифт, который опускал пассажиров прямо к подземной парковке. Экспресс-лифты останавливались на первом этаже. Она была за рулем, не желая загружать в такси плакаты, которые приготовила для пикетирования офиса Феррама.
День выдался ужасным, и она ощутила боль в ноге. Ей хотелось поскорее вернуться домой и принять ванну в своей любимой квартире, в своем любимом доме, который насчитывал сто четырнадцать лет истории. Она рассеянно представляла, как проведет вечер. Немного масла «Опиум» для ванны, бокал холодного шампанского, любимая музыка и чуть-чуть еды. Жареный рис и омар. О, как заманчиво!
После этого она обязательно позвонит своему адвокату.
Хотя, может, стоит отложить этот звонок до завтра, пока не истечет срок ультиматума. Возможно, принц сделает ей какое-нибудь выгодное предложение.
– Минуточку! – раздался женский голос. Синтия открыла глаза. Перед ней стояла высокая женщина лет тридцати, одетая в джинсовый комбинезон. Она протянула руку, заблокировав дверь лифта. На прошлой неделе в передаче «Доброе утро, Америка» Марта Стюарт была облачена в такой же комбинезон, когда демонстрировала, что умеет устанавливать унитаз. Может, теперь это стало модным? Может, образ Марты восприняли как образец тонкого вкуса? Но если женщина заставила ее усмехнуться, то двое других, появившихся следом, вызвали у Синтии изумление.
Коротышка в бирюзовом костюме с широким ремнем, поднятым высоким воротником и в «таблетке» на голове криво улыбнулся и двинулся прямо на нее.
– О мэм, как вас благодарить за то, что придержали для нас дверь? – нараспев произнес он, и Синтия заметила явный южный акцент.
Она с трудом закрыла рот.
Очевидно, мужчине было уже под сорок. Он был двойником Элвиса. Но что он делал на шестнадцатом этаже, где все кабинеты занимал офис Феррама? Она взглянула на его голубые замшевые ботинки, украшенные стразами.
«Может, П. Т. занялся производством ботинок? Нет, они слишком кричащие для шика, проповедуемого Феррама. С другой стороны, новое веяние могло бы стать умным рекламным ходом. Учитывая склонность Феррама к эксцентричным выходкам, от него всего можно ожидать. Да, вариант с акциями кажется все более заманчивым».
Затем ее внимание переключилось на жеманную особу с самодовольной улыбкой. Она была примерно такого же возраста, что и Синтия, или чуть старше, но на этом сходство заканчивалось. На ней были леопардовые леггинсы и свободная блуза, которая была в моде лет тридцать назад. Образ довершали туфли на шпильках. Единственное, что поддерживало равновесие, – огромная копна начесанных волос. Похоже, эта женщина жила идеалами пятидесятых. А макияж! Господи, надо помолиться, чтобы она не превратилась» кровожадного енота.
