Ля Тортуга. От Аляски до Огненной Земли - [73]
В тот же день к вечеру мы покинули Писак. Но когда до Куско оставалось всего восемь миль, раздался зловещий треск ломающейся стали, колеса застопорили, и нас со всего размаху бросило на ветровое стекло. Ошеломленный, я заполз под машину и снял кожух заднего моста. Остатки главной передачи лежали кучкой металлических обломков. Я убрал все куски, какие мог, и отъединил задний мост. Так на одних только ведущих передних колесах мы и приковыляли в Куско.
Я был совершенно сбит с толку. Обычно в таких случаях визг металла предупреждает водителя о том, что в машине что-то разладилось; кроме того, смазки было вполне достаточно и мост ничуть не нагрелся. Ну просто никаких причин не было ему ломаться. И я с тревогой понял, что ответ может быть только один — усталость металла. Впереди еще целых пять тысяч миль, а верная «Черепаха» уже начала уставать.
По установившейся традиции мы приехали в город и на этот раз накануне празднества, да еще трехдневного. Отремонтировать машину не удастся до тех пор, пока не окончатся торжества. Куско, город инков, город показной пышности и самых немелодичных колоколов в мире, праздновал день Ла Мерсед — святой покровительницы армии.
Мы постепенно привыкли к ежечасному звону гигантских колоколов, и днем они нас не очень беспокоили — учтите только, что день тут начинается в пять часов утра. Но в день Ла Мерсед они принялись звонить с полуночи и каждый мальчишка старался переплюнуть другого и звонить громче и чаще него. Получилась такая какофония, что самый разноголосый базар показался бы по сравнению с ней симфонией.
Из нашей комнаты третьего этажа — дом стоял прямо напротив церкви — открывался великолепный вид. Армия маршировала при всех регалиях, военный оркестр еще добавлял шума в городе, а замыкала шествие толпа молодых девиц со скромно опущенными вуалями и отцов города во фраках, крахмальных сорочках, белых перчатках, подбитых мехом треуголках и прочем. Все они торжественно собрались перед собором и, пройдя сквозь толпу благоговейно наблюдавших все это индейцев, молча вошли внутрь. Несколько минут оттуда доносилось громкое пение, а затем под грохот барабанов на площадь из собора вышли священники, архиепископ весь в белом и его помощники; они держали за углы его вышитую мантию так, чтобы была видна ее сверкающая золотая подкладка. И тут появились тридцать человек, которые несли на руках статую Ла Мерсед в натуральную величину. Она была одета в великолепнейшее, усыпанное блестками платье, специально выбранное для этого случая из ее обширного гардероба. Процессия медленно и торжественно двинулась по улицам, а за ней последовали все те же отцы города, молодые девушки, солдаты и одетые в черное наиболее состоятельные жители Куско. Кавалькада величественно описала по площади круг, в то время как мальчишки разбрасывали трескучие ракеты, устраивая фейерверк. Статуя на своем тяжелом пьедестале угрожающе наклонялась, когда те, кто ее несли, пригибались, чтобы не задеть свисающих проводов электросети. Но один раз они пригнулись недостаточно низко — сверкнули искры, поднялся легкий дымок, и короткое замыкание уничтожило сделанный из фольги нимб девственницы.
Мы бродили по улицам города, и у меня было такое ощущение, точно я в театре, на сцене только что взвился занавес и началась какая-то археологическая пьеса. В расположенных ярусами стенах, где время откладывало слой за слоем, я прочел, как в театральной программе, первый акт основания этих стен — вымершее искусство инков, чудовищный труд каменной кладки мозаичной точности. Акт второй — появляются испанцы со своими глиняными и соломенными постройками. И наконец, акт третий, и последний, — век машин, рифленые железные крыши. В Куско, политическом и религиозном центре инков, были построены величайшие храмы в честь луны и звезд, покорных слуг высшего божества — Солнца. На плато над городом возвышались и другие памятники инков: огромная крепость Саксауаман, Кенко — подземный зал для размышлений, высеченный в толще скал, и ванны инков, куда из неизвестных источников стекала кристальная вода. Все это свидетельство талантливости народа, который создавал, не имея благодетельной помощи стали, и без всяких вьючных животных двигал камни размером больше «Черепахи».
Все путеводители уверяют, что без посещения Мачу-Пикчу, горной крепости инков, невозможно закончить осмотр Куско. Туда можно было добраться только на фуникулере, и мы купили билеты, но не в роскошную восьмиместную автодрезину и даже не на тридцатиместный рельсовый автобус-люкс, который рекомендуют туристские агентства. Рано утром на следующий день мы взобрались в старинный деревянный вагон, где нашими спутниками были индейцы, цыплята и свиньи. Дина была в восторге, что ей не пришлось ехать в багажном вагоне, и мгновенно устроилась со всеми удобствами — на плаще одного из пассажиров, который был очень обижен, когда мы ее согнали. Это был самый медленный поезд в мире: он покрывал семьдесят миль за шесть часов. Мы ползли по склону и вскоре уже мчались по более ровной местности с головокружительной быстротой — пятнадцать миль в час.
