Львы умирают в одиночестве - [9]

Днем я прошлась по местному променаду, поглазела на витрины бутиков, зазывно пестреющие роскошными мехами и кожаными куртками. Затем меня привлекли чарующие запахи жареного мяса, доносившиеся из распахнутых дверей одного из местных кафе. Душевные переживания на моем аппетите не сказывались никогда, и потому я, привлеченная ароматом, направилась туда, уже представляя себе, как увижу перед собой на тарелке пленительные кюфте с рисом и овощами и, по методу незабвенной Джулии Ламберт, подниму таким образом себе настроение, повторяя ее гениальное: «Что такое любовь по сравнению с бифштексом?».

Однако не успела я приблизиться ко входу в кафе, как меня тут же снесло ураганом, цунами, а может, просто неким колоссом из плоти, решительно маршировавшим к выходу. Отлетев в сторону, я перевела дыхание, огляделась и, к изумлению своему, обнаружила, что стихия, столкнувшая меня с пути, была хорошо мне знакома. Это снова оказалась мадам Серин, раскрасневшаяся, раздосадованная чем-то и оттого першая вперед напролом, не обращая внимания на встречавшиеся на пути помехи вроде меня. Признаться, мне уже становилось не по себе. Почему эта женщина все время оказывалась рядом со мной? Почему постоянно выскакивала, как чертик из табакерки – очень массивный чертик, страдающий одышкой и вызывающий своими прыжками вовсе не беспочвенный страх?

На этот раз мадам узнала меня, сначала смерила подозрительным взглядом, а потом вдруг расплылась в дружелюбной улыбке, такой фальшивой, что сводило зубы.

– Добрый день! – громовым голосом провозгласила она. – Вы меня не помните? Мы познакомились на вечеринке издательства. Я так рада вас видеть! Какими судьбами здесь?

Я объяснила, что поездку эту организовало мне издательство, что я приехала на пару дней развеяться, прежде чем снова с головой нырнуть в бешеный ритм стамбульской деловой жизни.

– Вот как, – недоверчиво протянула Серин, – значит, именно издательство отправило вас сюда? Понимаю, понимаю… – она заговорщицки подмигнула мне и добавила громким шепотом: – Больше допытываться не буду, как же, как же, конфиденциальность. Я – сама деликатность.

Что она хотела этим сказать, осталось для меня тайной. С какими загадочными целями я могла, по ее мнению, приехать сюда, прикрываясь издательством? Однако долго размышлять о том, что творится в голове у объемистой мисс Деликатность, я не стала – осторожно распрощалась с ней, опасаясь, что при любом намеке на сердечность с моей стороны эта порывистая дама может попытаться заключить меня в объятия и от наплыва чувств сломать пару ребер, и наконец все же отправилась добывать свои кюфте, искренне считая их лучшим антидепрессантом.

Но вечером, когда я вернулась в номер и, в завершении терапии выпив полбутылки вина, начала привычно изучать интернет на предмет новостей о смутившем мой покой Догдемире, мне неожиданно стало ясно, что было у нее на уме. Первая же публикация, встретившаяся мне в Инстаграме Вурала, являла собой подозрительно знакомый вид: слева угол белого высотного здания с рядами одинаковых балконов, справа внизу – квадратный бассейн, окруженный шезлонгами, плиточная дорожка к нему, две лохматые пальмы, а за всем этим – вскипающее пеной море. Видео длилось всего несколько секунд, но сопровождалось восторженными комментариями Вурала.

– Чок гузель! Чок гузель! – с придыханием произносил он за кадром.

И даже при моем практически полном незнании турецкого можно было понять, что говорит он: «Как красиво!»

Я изучила короткий ролик, затем, сжимая в руке мобильник, устремилась на балкон своего номера, глянула за перила и пришла к выводу, что вид, открывавшийся передо мной, идентичен тому, что был запечатлен на видео. Ну, может, точка, с которой снимал Вурал, располагалась чуть выше и левее… Но находилась она точно в этом же здании.

Так вот оно что! Мы с ним по случайности оказались в одном и том же городе, мало того, в одном и том же отеле. А одержимая влюбленностью мадам Серин, вероятно, решила, что все это – продуманная акция, что мы приехали сюда вместе, сочинив каждый свое объяснение, чтобы не афишировать нашу связь. Вот почему она так подозрительно смотрела на меня и так кисло улыбалась – должно быть, видела во мне счастливую соперницу. Если бы она только знала, как была далека от истины!

Невесело рассмеявшись над комичностью всей этой ситуации, я решила отпраздновать свое маленькое открытие, допив початую бутылку вина. В конце концов, нельзя же было игнорировать такой очевидный знак судьбы – ведь было же что-то у нее на уме, когда она забросила нас с ним в один и тот же отель.

Чем меньше вина оставалось в бутылке, тем сильнее меня одолевали эти мысли. Не-ет, все не так просто, все связано в этом лучшем из миров! И в том, что мы с Догдемиром оказались так близко друг к другу, несомненно, заключен был глубокий смысл.

Поначалу я хотела вычислить по фото, где именно находится его номер, заявиться туда и со всей прямотой объяснить зарвавшемуся комиссару Гуруру турецкого разлива, как это неправильно – оскорблять русских писательниц. Я пылала жаждой возмездия, мне казалось, что за моей спиной стоят немым укором все женщины, когда-либо несправедливо обиженные и униженные мужской братией. Все они были со мной, даже мадам Серин негодующе пылала пухлыми щеками и топала обутыми в растоптанные сандалии ножищами. Все они, выбрав меня своей представительницей, требовали вступиться за них и дать отпор подлому и скользкому мужскому племени.