Львив - [48]

Леви сказал юноше, что любовь меняет мир, и его брат отлично это знал. Шабтай Цви был предназначен в мужья польской еврейке Саре еще на небесах, до рождения. В Каире, где Шабтай жил в доме богатого купца Иосифа Рафаэля Челеби, один странник поведал, будто встретил в Италии, в Ливорно, странную еврейскую бродяжку. Она не казалась нищей, хорошо, даже со вкусом одевалась, не просила денег, а перебиралась из одного места в другое, словно кого-то разыскивая. Сара говорила, что отправилась в далекое путешествие, чтобы встретиться там со своим женихом, евреем Блистательной Порты. Иногда бродяжка совсем заговаривается, смеялся странник, уверяя, будто ей суждено стать женой Машиаха!

Действительно, двумя годами раньше Шабтай заворачивал в Ливорно, мучаясь непонятной тревогой. Мерещилось, что в Ливорно кто-то его ждет, и это знакомство определит всю дальнейшую жизнь. Она рядом, я знаю — уверял меня Шабти, каялся потом Леви, а я потешался…

Чуть-чуть Сара и Шабтай разминулись, но судьба вновь соединила их.

Шабтай обругал не поверившего девушке странника, немедленно направил письмо в Ливорно с просьбой доставить к нему в Каир Сару, приложив большую сумму денег. Письмо шло медленно, морем, корабль, на котором плыл его эмиссар, едва не нарвался на скалы, но пришло в еврейскую общину Ливорно именно в тот день, когда Сара собиралась уезжать. Незадолго до того Сару жители Ливорно закидали комьями грязи, называли блудницей, а добропорядочные еврейки уже хотели вымазать ее дегтем и извалять в перьях. Почему к красивой, со светящимися лаской глазами, чернобровой Саре, пристала эта грязь, за что ее сочли падшей, бывшая монастырская воспитанница не понимала. Может, виновата ее прелестная мордашка и точеная фигурка, эти соблазнительные родинки? А может, люди просто завидуют Сариной свободе: незамужние еврейки редко получали право путешествовать сами по себе, разве что дочки очень богатых купцов, и это внушало подозрения.

Сара уже увязывала нехитрый скарб в узел. Но к ней пришли: староста синагоги, раввин с женой, два уважаемых еврея Ливорно, и показали это письмо. Сара с трепетом читала его, не веря своим глазам. Она едва не упала в обморок, но нашла силы вымолвить: да, я невеста Машиаха, поплыву к нему в Каир! Вот какие дела творятся ради любви, Мендель — завершил свой рассказ Леви Михаэль Цви. А ты сомневаешься, вижу… Ну, ничего, щепотка сомнений еще никому не повредила. Наступает время обнимать, прошла пора, когда все мы уклонялись от объятий.

— А что было дальше с Сарой? — спросил Мендель у Леви.

Тот вздохнул и продолжил: евреи Ливорно очень удивились, что Шабтай Цви, известный своим аскетизмом, прослышал о полусумасшедшей и испорченной, на их взгляд, девице. Но отказать в этой просьбе не посмели. Староста синагоги отдал Саре деньги, она в тот же день села на небольшой корабль, следовавший в Каир.

Тогда еще Шабтай не отправлял к экзотическим берегам свои корабли, чьи паруса были из шелка, вышитые названиями 12 колен, а команда говорила только на иврите. Поэтому Сара плыла на обычном торговом корабле, с грузом северных товаров, в разноплеменном окружении.

О ней пустили слух, будто Сара шлюха, надоевшая магнатам Польши, а сейчас ищущая себе богатого восточного покровителя. Вещей при девушке почти не оказалось, из отведенного закутка в трюме Сара выходила редко, иногда тихо напевала печальные песни, но чаще молчала. С ней никто не разговаривал.

Когда на корабле, сбившемся с курса, стали подходить к концу припасы, Сару при дележе обделяли, отдавая меньшие куски, хотя она заплатила за дорогу больше всех. Но она стойко переносила все невзгоды плавания и не роптала. Наконец показался берег Египта. В те дни Шабтай каждое утро выходил в порт — а это далеко от главных улиц Каира, где располагался дом купца Челеби — и ждал Сару. Он стоял на берегу, мучительно всматриваясь вдаль. Путь Сары из Ливорно в Каир занимал немало времени. Часто корабли тонули, свирепствовали пираты, Шабтай боялся, что Сару захватят силой и продадут в гарем, откуда ее будет трудно вытащить. Но все обошлось.

В один зимний день 1663 года Шабтай Цви увидел, что вдалеке, словно от кого-то скрываясь, причаливает небольшой корабль. Он побежал туда с бьющимся сердцем, задыхаясь от предчувствия. С трапа корабля сошла миниатюрная, смуглая девушка, истощенная и вялая, держа в руках узелок. Ее никто не встречал. Со страхом она всматривалась в незнакомый берег, в лица людей, пытаясь узнать того, кого искала страждущая душа Сары.

Внезапно Сара увидела Шабтая Цви — и остановилась. Он выглядел так же, как и в ее монастырских снах — высокий, прямой, с оленьими глазами…

— Сара?! — спросил ее чуть слышно Шабтай.

— Шабтай — тоже тихо ответила ему Сара.

Ему было 37 лет, ей, по одним сведениям, 22 года, по другим 19, по третьим 26, ведь год рождения Сары никто не знал.

Евреи Каира — да и не только — оказались взбудоражены свадьбой Шабтая Цви со странной Сарой, девушкой из ниоткуда. Больше всего этому браку противились каирские купцы, мечтавшие навязать Шабтаю жену из числа своих дочерей. Польская еврейка, чья принадлежность к иудаизму вызывала сомнения, разве это пара для такого святого человека, как Шабтай?! — возмущались они.