Львиный мальчик - [3]

Каждый день после занятий мальчик шел на площадь к фонтану, чтобы поиграть в футбол с ребятами из школы. Обычно мяч гоняли Стив Убсворт, Лоло и Джейк.

Сегодня никого из них на площади не оказалось. Около фонтана маячила одинокая фигура Рафи Сэдлера. Он стоял, опершись о дерево, время от времени легким кивком головы подзывал мальчишек помладше и что-то таинственно им нашептывал. Сэдлер не учился в школе, поэтому едва ли его можно было назвать «мальчиком». Взрослым назвать его, правда, язык тоже не поворачивался. Рафи знали все. Высокий, темноволосый, коротко стриженный парень с глубокими карими глазами и длинными девчачьими ресницами (в лицо ему этого, разумеется, никто сказать бы не посмел). Он носил длинное кожаное пальто. Однако больше всего на свете Рафи гордился тоненьким клинышком своей бородки. Конечно, отращивать бороду ему пока было рановато, так что бороденка вышла несколько жиденькой, и все же… А еще у Рафи всегда водились деньги.

Сегодня Рафи снизошел до игры в футбол и пару минут побегал по полю, вяло пиная мяч. Толкнуть его или подставить подножку никто не посмел. Скоро футбол ему наскучил, Рафи вернулся к дереву и остался стоять там, болтая по мобильному телефону. Чарли ужасно хотелось окликнуть Сэдлера, но он не решался.

Игра закончилась, и взмокшие мальчишки наперегонки помчались к деревянной тележке мороженщика за мороженым, залитым сахарным сиропом и украшенным алыми вишнями. Один из прихвостней Рафи принес ему стаканчик, но Сэдлер даже не притронулся к лакомству. Вместо этого он направился к Чарли.

— Прикольная стрижка, — сказал Рафи.

Накануне мама Чарли выбрила ему голову. Теперь на колючей макушке красовались два странных крокодила: у каждого по четыре лапы, голова и хвост, и лишь живот у крокодилов был один на двоих. Символ назывался «адинкра», и пришел он из Ганы. Означал этот символ следующее: «Мы кормимся разными ртами, но желудок у нас один».

— Спасибо. — Чарли несколько удивился.

Раньше Рафи никогда с ним не заговаривал. От родителей мальчик слышал, что Рафи живет с мамой, которую зовут Марта. Еще он слышал, что Рафи Сэдлер бросил школу год назад и попал в плохую компанию. В общем, Рафи определенно был не из тех, кто заговорил бы с Чарли.

Мальчик несколько растерялся. Все слова тут же вылетели из головы. Он вежливо улыбнулся и изобразил некое подобие кивка. Рафи зашагал обратно к дереву. Чарли так смутился, что сразу же пошел домой.

Солнце неуклонно двигалось к западу, улицы полнились запахом остывающей реки и наползающего из низин тумана. Из окон вырывался аромат сытного ужина. Чарли попробовал вообразить, что приготовила мама. Хорошо бы с завтрака осталось несколько сочных вишен. Сезон уже миновал, но мальчик не особенно расстраивался. Скоро придет пора клубники. К тому же, может, в один прекрасный день с юга приплывет чудесный корабль с заморскими фруктами. Чарли вспомнились былые дни: круглый год самолеты привозили фрукты со всех концов света. Что ж… Это было раньше. А теперь… Хоть бы вишня осталась!

Чарли подошел к забору своего дома. Странно… Окна темные, как-то непривычно тихо, из кухни не льется манящий аромат… Мальчик подбежал к двери и постучался. Ничего. Потом он заглянул в окно: в вечернем сумраке не было видно ни движений, ни других признаков человеческого присутствия.

Тогда Чарли помчался к черному ходу. Дверь заперта, лампы погашены. Он замолотил в дверь. Опять ничего. Мальчик бросил отчаянный взгляд на ограду сада. Вдруг там есть кошки, у которых можно узнать, в чем дело?

И тут он увидел то, от чего его маленькое храброе сердце ушло в пятки. Дверь маминой лаборатории была распахнута настежь. Не просто открыта — распахнута.

Мальчик замер. Потом осторожно подошел к двери и заглянул внутрь. Если бы кто-то забрался в дом, рассудил Чарли, он бы прикрыл за собой дверь, чтобы остаться незамеченным. Значит, там может быть тот, кому входить в лабораторию можно. То есть — мама!

Пусто. Все на своих местах. Вот только дверь открыта…

Чарли отступил во двор и притворил за собой дверь. Так, пожалуй, выглядит привычнее. Да, так же привычно, как пустой дом — без родителей и долгожданного ужина.

О ногу потерлось что-то теплое и пушистое. Мальчик опустил глаза. Рядом расхаживала ободранная большеухая кошка из развалин. Чарли наклонился к ней. Брать животное на руки ему не хотелось — больно уж грязное…

— Привет, Петра, — сказал он.

— Она ушла, — проскрипела кошка.

— Куда ушла? — тут же спросил Чарли.

— Понятия не имею, — отозвалась Петра. — Ушла по реке. Эти придурки их заметили. По крайней мере, догадались попросить речных кошек проследить. Пока новостей нет.

Кошки вечно враждовали, поэтому на «придурков» Чарли не обратил никакого внимания.

— Кого заметили? — уточнил он.

Кошка уставилась на мальчика немигающими желтыми глазами.

— Твою маму, — наконец сообщила она. — И еще людей.

Петра выгнула спину и прямо с места запрыгнула на ограду, подальше от Чарли. Кончик ее хвоста нервно подергивался.

— Люди… — прошипела она напоследок и растворилась в сумерках.

Чарли опустился на ступеньки и обессиленно прислонился к перилам. Почему мама уехала по реке с какими-то незнакомыми людьми?