Львица по имени Лола - [54]

— Вижу… — Лариса Константинова растеряно смотрит на огонек протянутой к ней зажигалки. Потом решительно тоже прикуривает. — Вот уж не думала, что буду курить вместе с сыном… Надеюсь, хоть ты не куришь, Турочка?

— У меня муж спортсмен, мне нельзя, — усмехается Ту. И от ее улыбки общая неловкость и напряжение — становятся меньше.

— Так вот что я тебе скажу, мальчик мой… — после пары затяжек продолжает свою мысль Лариса Константиновна. — Традиции, при которой мужчина играет роль женщины — много-много лет. У Шекспира в театре «Глобус» женские роли играли мужчины.

— Это было черт знает сколько лет назад… — решился возразить Лев.

— А про театр Кабуки ты слышал?

— Нет.

— Все-таки давно пора взяться за твое образование! — решительно разгоняет Лариса Константиновна табачный дым в сторону от Ту. — Это японский театр. Там эти традиции до сих пор сохраняются. В театре все роли играют только мужчины. Более того, там эта профессия передается от отца сыну, там целые династии. Я была на их гастролях в Москве, это совершенно потрясающее, завораживающее зрелище! Никакой пошлости, дивная эстетика и пластика.

— Мам, но это же… — Левка кивнул на свой телефон. — Ни разу и далеко не Кабуки.

— Какая разница, как назвать! Главное, что это — талантливо и красиво. И этого совершенно, категорически нельзя стыдиться!

Лев перевел взгляд на Ту. Она спокойно кивнула. И Левка медленно опустился на стул. Словно во сне почувствовал, как подошла и обняла за плечи мать. Как по спине прошлись пальцы Ту. Вздохнул — и обнял обеих разом.

Какое это счастье — когда тебя понимают, принимают и обнимают любимые женщины. И какая жгучая острая боль — что не все.

***

Левка сидел и смотрел на свои руки на руле. Уже все рассмотрел — заусенец у ногтя мизинца правой руки и торчащую нитку в оплетке руля. А решиться все никак не мог. Снимать одежду в машине ему не впервой, а вот все остальное, что задумал — внове.

Уже стемнело, но еще тепло. Пора. Сколько можно сидеть. Лучше не станет.

Машину он припарковал у подъезда, до двери — шагов десять от силы. Их Лев покрыл почти бегом. Ключ от домофона у него есть, на третий этаж тоже бегом. Главное, чтобы никого не встретить. И так же быстро, не давая себе времени на раздумья, нажал на кнопку дверного звонка.

Открывшая ему дверь Дина поначалу просто смотрела на него, раскрыв рот и абсолютно ошалевшим взглядом. А потом схватила за руку и быстро втащила в квартиру.

— Идиот! — прошипела она. — Хочешь опозорить меня перед соседями?!

- Нет, — серьезно ответил Лев. — Ты сказала мне, что не знаешь, какой я без масок. Вот, — протянул ей огромный букет алых роз. — Вот он я безо всяких масок и вообще — совершенно без всего.

Кроме букета роз на Леве был лишь кеды. Вся остальная одежда осталась на заднем сиденье его машины.

Состояние сильнейшего изумления не оставляло Дину. Она даже букет взяла, словно не сознавая, что делает. Лишь молча смотрела и, наверное, пыталась уложить в голове явление Льва Аркадьевича Кузьменко на пороге ее квартиры в костюме Адама. И говорить пришлось Левке. Он за этим и пришел, собственно.

— Ты выслушаешь меня?

После паузы Дина кивнула. А потом словно отмерла.

— Погоди!

Спустя несколько минут Лев сидел на Дининой кухне, облаченный в желтый махровый халат. Тот самый халат, пояс от которого сыграл такую важную роль в его жизни. Халат этот — Динин, и едва налез на Левкины плечи. Там даже что-то треснуло, когда Лев его надевал. Ну да черт с ним, тут жизнь по всем швам трещит, не до халата.

Дина поставила на стол кофейник, две чашки, села напротив. Лев смерил взглядом кофейник.

— Рассказ будет долгий.

— Ничего, я сварю еще.

Глава 12. Не проститутка я, а просто влюбчивая, просто влюбчивая и доверчивая.

И Лев начал свой рассказ. Или, скорее, исповедь. Не мелочась, не дробя. С самого детства, с матери, которой не помнил и узнал ее, лишь взрослым; с отца, который пытался его, как и старшего брата, пристроить к волейболу, но скоро поняв всю бесполезность этого дела, сосредоточил свое внимание на Стёпке; с Василисы, которой Лев, наверное, единственный в семье никогда не боялся, даже чуть-чуть, хотя и ему прилетало, бывало, под горячую руку. Рассказал про гитару, освоенную по самоучителю, про частные уроки у дяди Миши, жившего через дорогу. Дядя Миша — пенсионер и бывший директор Дворца культуры. Именно он обучил Левку нотной грамоте и привил любовь к аккордеону, а после даже подарил Левке свой инструмент — тот самый «Юпитер». А его жена, Софья Давидовна поставила Льву голос.

Лев вспоминал чету Полевиных с большой теплотой. Но именно они заронили в его душу те семена, что потом проросли, обильно политые стажировкой в ансамбле песни и пляски Черноморского флота во время срочной службы, и приправленные работой ди-джеем.

Когда в жизни Льва снова появилась мать, когда она умоляла младшего сына поехать с ней в Москву — Левка уже был готов. Готов покорять мир и брать все, что ему принадлежит по праву таланта.

А потом — прослушивания, кастинги и главный вопрос.

«Сколько?»

Наверное, он сдался сразу. Может быть, стоило быть более настойчивым. Чем-то поступиться, что-то предложить. Хотя что он мог предложить, кроме себя красивого? Слухи ходили, упорные слухи, а дыма без огня не бывает — так Левку учили. Кто-то под кого-то лег, кто-то потом куда-то попал — в ротации, в конкурс, к продюсеру. Лев даже не стал ждать, когда ему предложат или намекнут на такой вариант. Жизнь — штука разнообразная, а гордость у человека одна и на всю жизнь.