Львица и лилия - [36]

— Но откуда вам знать, если вы никогда не жили в большой семье? — поинтересовался граф.

— Мне бы хотелось иметь дюжину братьев. Когда Ричард погиб, у меня совсем… никого не осталось.

Последние слова она произнесла с такой тоской в голосе, что графу захотелось крепко обнять ее и не дать ей никогда больше вновь почувствовать свое былое безмерное одиночество.

Но он сдержал свой порыв, так как решил не проявлять никаких нежных чувств и поддерживать лишь дружеские отношения до того момента, когда его здоровье улучшится настолько, чтобы заговорить с ней о любви, а момент этот рано или поздно неизбежно наступит.

Хотя он и старался отгонять от себя подобные мысли, он все же нервничал, опасаясь, что она легко разоблачит его неискренность. Она без труда поймет, как сильно непохожи его чувства на ту идеальную любовь, которую она ждала от прекрасного принца своей мечты.

Ведь он сам с немалой долей цинизма отвергал существование подобной идеальной любви в их довольно жестоком и насквозь прагматичном мире.

Со временем Пурилле придется вплотную столкнуться с реальностью и понять, что, хотя граф и будет по-своему любить ее, их отношения никогда не станут похожи на восторженную романтическую страсть, о которой она мечтала.

Часто по ночам Литтон Рокбрук лежал с открытыми глазами в мучительных поисках ответа на вопрос, как же ему предотвратить это жестокое разочарование, которому именно он станет причиной.

Он отдавал себе отчет в том, что судьба свела его с наивным и чистым ребенком, невинным и неискушенным.

Никогда в жизни Литтон не сталкивался с подобной проблемой, когда речь шла о женщинах. Он сравнивал ее с лилией, которую так легко погубить, дотронувшись рукой до нежного и прекрасного цветка.

Но потом он резко обрывал свои размышления, поскольку его воображение слишком уж разыгрывалось, и уговаривал себя успокоиться. В конце концов, Пурилла оставалась всего лишь одной из тех обычных юных девочек, опыта общения с которыми у него явно недоставало.

Он считал, что за время их пребывания в Роке, к обоюдному удовольствию обоих, между ними возникла определенная близость. Он часто с удивлением обнаруживал, что она словно бы читает его мысли прежде, чем он высказывал их вслух.

Графу и самому каким-то образом удавалось угадывать ее чувства, хотя он и не выдавал себя.

Серебряный салон, украшенный цветами, теперь сильно отличался от того, каким он предстал графу впервые, и это явно выдавало появление в доме женщины. Граф отметил про себя, что любовь, которую он угадывал в глазах своей собеседницы, становилась все более очевидной день ото дня.

«Она любит меня», — говорил он себе. Никогда раньше никто не испытывал к нему подобного чувства. Это была совсем иная любовь.

Пурилла подошла к нему, он подал ей руку, и она доверчиво протянула ему в ответ свою.

— Чувствуете ли вы в себе достаточно сил, чтобы предпринять нечто захватывающее сегодня после полудня?, — спросила она.

— Я в отличной форме и готов ко всему, — ответил он. — По правде говоря, я как раз хотел отправиться куда-нибудь верхом.

— Нет! Нет! Вы слишком торопитесь! — стремительно отреагировала она. — Но я думала, возможно, мы могли бы хоть немного побродить по дому, исследуя его. Мне так трудно сдерживать свое любопытство и держать глаза закрытыми, как я вам обещала.

Граф расхохотался.

— Убежден, вы уже немного ловчите и изредка заглядываете то в одну, то в другую комнату, но я непременно проведу для вас большую экскурсию. Думаю, нам следует начать с парадных комнат на первом этаже.

— Я тоже так думала, — призналась Пурилла. — Тогда вы не сильно утомитесь и вам не придется подниматься по лестнице.

— Здесь в доме так много всего, — заметил граф, — что мне потребуется несколько дней для ознакомления вас со всеми моими владениями.

Он почувствовал, как пальцы Пуриллы сжались в его ладони, выдав ее волнение.

— Пожалуйста, давайте сразу же и начнем. Не могу выразить словами, как я волнуюсь.

Она стояла перед ним такая обворожительная, с сияющими глазами, с чуть приоткрытым от волнения ртом. Граф ощутил почти непреодолимое желание поцеловать ее.

Еще сегодня ночью он лежал без сна в своей спальне и думал о том, что никогда раньше ему не приходилось целовать женщину, незнакомую с поцелуями. Он не сомневался — губы Пуриллы окажутся очень нежными и совсем беззащитными.

Он почувствовал, как сильно забилось сердце при мысли, что он станет ее учителем в новом и до того неведомом ей мире телесной любви.

В его прошлом искушенные в любовных утехах женщины безудержно отдавались ему со страстью, ничуть не меньшей, чем та, которая сжигала и его. И они вместе сгорали в ней без остатка.

Но с Пуриллой все будет по-иному. И ему следует жестко контролировать свои порывы, чтобы не испугать и не повергнуть ее в ужас. Ему предстоит показать ей дорогу к радости любовной близости. И пусть она найдет с ним то счастье, которого искала.

Ему хотелось поцеловать ее, и он заставил себя отвернуться от этого по-детски возбужденного лица, которое, казалось, светилось изнутри, а затем произнес:

— Мы начнем с парадной залы. Раньше мне приходилось видеть ее открытой только по самым торжественным случаям.