Лузитанская лира - [41]

Шрифт
Интервал

«Таков закон, — взглянув на миг назад,
Ответила она, — раз люди слепы,
Вслепую поражаю я людей».

ЖИЗНЬ — КОМЕДИЯ

Чур, чур меня! Смотрю вокруг с опаской:
Невежество, Умом назвавшись, вмиг
Болтливый распустило свой язык —
И люди сбиты с толку вздорной сказкой;
Распутство, спрятавшееся под маской,
Мир принимать за Нравственность привык;
Слывет Радушьем Злоба, черный лик
Слегка подкрасившая белой краской.
С троянцами, поверившими в ложь,
Расправились наперсники Паллады[99]:
Наивность не доводит до добра.
Жизнь — как театр, в ней правды ни на грош!
Пусть простаки обманываться рады,
Но мне давно ясна ее игра.

СМУТНЫЙ МИР

Есть множество нехоженых дорог,
Чтобы достичь желанного порога;
И есть одна, известная дорога,
Протоптанная тысячами ног.
Пойти по ней? Но горестный урок
Людских невзгод предупреждает строго:
Неторных троп опаснее намного
Путь, что на вид удобен и широк.
Я полон страха — каждую минуту
Подстерегает странника беда.
Быть может, не искать пути к приюту?
Земной стезей не выйдешь никуда:
Мир смутен и рождает в сердце смуту.
Лишь в небе — путеводная звезда.

Виоланте до Сеу

© Перевод И. Чежегова

ДЕСИМЫ

О сердце! Есть предел печали,
Предел страданьям должен быть…
Обид, что мы с тобой познали,
Не в силах боле я сносить.
Довольно мук мы испытали:
Давно уж пыткой стала страсть…
Не дай же вновь мне в плен попасть
К меня презревшему тирану,
И душу вновь предать обману,
А жизнь любви предать во власть.
От сей угрозы спасена,
Как я свободе буду рада!
Любовь — не дар и не награда,
Страшней, чем казнь, для нас она.
О сердце, без тебя, одна,
Не справлюсь я с такой напастью:
И пусть, не совладав со страстью,
Меня ты ввергнуло в беду,
Я знаю, что всегда найду
В тебе я друга по несчастью.
Он стал холодным изваяньем,
Тот, с кем меня связало ты:
Сменились клятвы и мечты
Презреньем, скукой и молчаньем.
О, положи конец страданьям,
Иль нас они убьют с тобой…
Но, коль мне суждено судьбой
Моей любовью быть убитой,
Пусть женщиной умру забытой,
А не презренною рабой!

«Бояться смерти — общего удела…» 

Бояться смерти — общего удела
Для всех живых, кто населяет свет,—
Естественно, но все ж наносит вред
Сей страх здоровью и души и тела.
Воображать, едва ты заболела,
Себя на смертном ложе в цвете лет
К чему? И позволенье и запрет
Смешны для смерти, коль она приспела.
Не встречу одобренья у того,
Кто, веселясь у смертного порога,
Не должен никому и ничего.
Моя ж, господь, оправдана тревога:
Ведь смерти я боюсь лишь оттого,
Что жизни я еще должна так много!

«Вы — чародей, сознайтесь, а иначе…» 

Автору книги, названной «Скорбные песни о страстях господа нашего Иисуса Христа»

Вы — чародей, сознайтесь, а иначе
Как вы смогли бы, с помощью каких
Искусных средств в творениях своих
Достичь столь ослепительной удачи?
Но нет, смог редкий ум ваш и тем паче
Ваш редкий дар достичь высот таких:
Здесь скорбный плач закован в звучный стих
И скорбный стих звучит в искусном плаче.
Скорбите в песнях! Блеска звучных фраз
Довольно, чтоб прославить вас по праву;
Творцу ж достанет скорби без прикрас.
И пойте в скорби! Труд ваш не в забаву:
Скорбь милостью небес одарит вас,
А песни вам дадут земную славу.

Мария де Сеу

© Перевод И. Чежегова

НАРЦИСС

В себя влюбившись, красоту свою
Нарцисс пожертвовал ручью.
Нарциссам нынешним судьба дала
Возможность всласть глядеться в зеркала.
Мужчине, что навеки приковал
Свой взор к поверхности зеркал,—
Ему возлюбленная не нужна;
Ее заменит зеркало любое:
Пусть обнимается с самим собою!
При этом я замечу все же:
Мужчине быть цветком — негоже;
Чтоб жизнь его не обернулась фарсом,
Пусть будет не Нарциссом он, а Марсом.

Педро Антонио Коррейя Гарсан

© Перевод В. Резниченко

«Утеха мандарина и брамана…»

Утеха мандарина и брамана —
Над светлым чаем вьющийся дымок,
Пиленый сахар — снежный искр поток,
Блеск молока, налитого из жбана;
На углях хлеб поджарился румяно,
Лоснится масла желтого брусок,
И Ганимед, собрав подруг в кружок[100],
За девами ухаживает рьяно.
Готово угощение. Спеши,
Сарменто, к нам — за стол садиться надо!
Нас шутками своими посмеши!
Ни мрак, ни дождь, ни ветер не преграда
Для тех, кто веселится от души.
Пусть ночь темна — у нас в сердцах отрада.

«Храм Януса, где войны и раздоры…»[101]

Франсиско Жозе Фрейре — с просьбой прислать испанского табаку

Храм Януса, где войны и раздоры
Бушуют взаперти, — моя ноздря.
В носу бесчинства дикие творя,
Дрянной табак закупорил все поры.
Страшны мои гримасы, гневны взоры…
Понюшку за понюшкою беря,
Вдохнуть хочу — но трачу силы зря;
Хоть палец суй, не сдвинешь пальцем горы.
Зловонный ком ноздрю мою забил
Подобно пробке, в хрупкую бутылку
Вколоченной тяжелым молотком.
Чтоб обойтись без сверл и без зубил,
Ты моему гонцу вручи посылку
С испанским светлым, мягким табаком.

ОДА III

Будучи приглашен на пунш, автор написал оду, которую и принес с собой на следующий день.

Зима, отряхивая с шумом крылья,
На землю иглы сыплет ледяные.
Пусть, Лидия, израненные руки
       Согреет нам огонь!
Покрыты горы белыми снегами,
И старческая седина деревьев
Отсвечивает искрами на солнце —
       Так некогда сверкал
Игривый взгляд Марилии коварной…
Иди же, Лидия, сюда, где пламя
Вылизывает языком поленья
       Сухих трескучих дров!
Мы будем пить, беседовать, шептаться.

Еще от автора Антониу Перейра Нобре
Лузиады. Сонеты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Лузиады

 В поэме "Лузиады" - литературном памятнике мирового значения - Камоэнс создал истинный эпос Ренессанса. Это произведение было задумано как национальная героическая поэма в духе "Одиссеи", которая прославила бы португальцев - потомков легендарного Луза, лузитан (как называли их римляне). "Лузиада" повествует о морском походе одного из "великих капитанов той эпохи, Васко да Гамы, проложившего путь в Ост-Индию вокруг южных берегов Африки, и о первом проникновении португальцев в эту страну.


Сонеты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стихи

В рубрике «Литературное наследие» — стихотворения португальского поэта Антониу Номбре (1867–1900). «Когда он родился, родились мы все» — так озаглавлена это подборка, предваряемая подробным вступлением переводчицы Ирины Фещенко-Скворцовой.


Мельник ностальгии (сборник)

Антонио Перейра Нобре (1867–1900) – один из лучших португальских поэтов конца XIX столетия, о котором Фернандо Пессоа, символ португальской словесности нового времени, сказал: «Когда он родился, родились мы все». Антонио Нобре первый раскрыл европейцам душу и национальный уклад жизни португальцев. Автобиографические темы и мотивы – главный материал, которым оперирует поэт; они, как и географическое пространство его стихов – деревушки и города родной земли, сверкающие в его стихах волшебными красками, – преобразуются в миф.До настоящего времени Нобре был неизвестен русскому читателю.


Рекомендуем почитать
О Торстейне Морозе

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Крымское ханство

Тунманн (Johann Erich Tunmann, 1746–1778) — шведский историк. В 1769 г. за "De origine Billungorum" получил степень магистра в Грейфсвальде. Затем состоял профессором красноречия и философии в Галльском унив. Напечатал на немецком яз.: "Unters uchungen u" ber d. aelt. Gesch. d. nordisch. Volker" (Б., 1772), "Die letzten Jahre Antiochus Hierax" (1775), "Die Entdeckung Americas von den Normannen" (1776). Кроме того, Т. принадлежат два труда: о крымских государствах (в Бюшинговой географии) и о народах Вост. Европы: болгарах, хазарах, венграх, валахах, албанцах и др.Текст воспроизведен по изданию: Тунманн.


История брата Раша

Книга, полная приятного веселия и наслаждения для юношества. Напечатана в Лондоне Эдвардом Алди, в доме неподалеку от церкви Христа.


Камбрийские анналы (Анналы Уэльса)

Создание «Камбрийских анналов», или «Анналов Уэльса», датируется 970 г. Хроника охватывает период 447-954 гг. Считается, что именно 447 г. (в оригинале – 1 г.) – начало анналов. Между тем, по мнению некоторых исследователей, в работе есть вставки, сделанные в более поздние времена – какие-то детали, имена и проч. Несмотря на название, в хронике отмечаются не только события в самом Уэльсе, но также – в Ирландии, Корнуэлле, Англии, сообщается о набегах язычников – викингов. Следует отметить, что практически все упомянутые в работе персонажи – реально существовавшие люди.



Фламенка

«Фламенка» – старопровансальский роман XIII века.Владетельный сеньор Арчимбаут Бурбонский через послов делает предложение дочери графа Ги Немурского, юной и прелестной Фламенке. Граф согласен, и на Троицу в Немуре играется пышная свадьба. Супруг чрезмерно увлечен Фламенкой, однако королеве удается отравить сердце Арчимбаута. От ревности Арчимбаут почти сходит с ума и запирает Фламенку вместе с двумя ее служанками в тесной башне замка. Никому не доверяя, он сам становится грозным стражем жены. Прекрасный и юный (хотя и успевший уже приобрести главнейшие достоинства рыцаря и ученого клирика) граф Гильем Неверский, услышав печальную историю Фламенки и заочно влюбившись в нее, отправляется в Бурбон, чтобы помочь ей…


Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.


Стихи поэтов Республики Корея

В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.


Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».