Лузитанская лира - [39]

Моим несчастьям нет конца и края,

Вся жизнь — несчастье. Горе бесконечно,

И, значит, бесконечна жизнь моя.

Ведь если боль живет, не умирая,

То вместе с болью буду жить я вечно;

Но если боль умрет, умру и я.

ГЛОССА НА СОНЕТ ФРАНСИСКО РОДРИГЕСА ЛОБО [97] © Перевод Е. Витковский

I

Прекрасный Тежо мой, купель печали,

Обитель вздохов моря и сердец;

О, эти слезы, кроткие вначале,

Столь скорбные порою под конец:

Они спешат в лазоревые дали,

И я спешу — своей тоски беглец.

О, разнородный друг мой полноводный,

Прекрасный Тежо! Сколь же разнородный.

II

Смеясь, навстречу жизни и борьбе

Мы вышли, преисполнены отваги,—

Терзаемым случалось быть тебе,

Случалось мне терзаться в передряге;

Послушен ты — погоде, я — судьбе,

Я — раб тоски, ты — раб избытка влаги.

То радостей, то горестных обид

Мы оба в жизни обретали вид.

III

И я менял свой облик, и река,

Приемля все, что нам судьба назначит:

Меня слезами полнила тоска,

И видел я, что Тежо тоже плачет;

Но понимал, что скорбь — не на века,

Что все равно ее могила спрячет.

И вправду — скорбный час бывал забыт,

Мы вместе исцелялись от обид.

IV

О Тежо мой, ни серебром, ни златом

Светилу дань твоя не дорога,—

Но мчал ты, приношением богатым

Невольно озаряя берега;

Не чая воздаяния затратам,

Нанизывал в просторе жемчуга,—

И мы с тобой, без цели путеводной,

Тоской обуревались безысходной.

V

Все то, что есть — не то, что было прежде,

Добро и зло живут, сомкнув края;

О, как легко наивному невежде

Беззлобной мнится чистая струя!

Отчаянием должно стать надежде,

Пременчив Тежо и пременчив я —

Меня огонь палил, Светилу сродный,

Твое лицо менял избыток водный.

VI

Да, но печаль судьбою мне дана,

Чтоб жить во мне, страданьем душу нежа,—

Ее вовек не ведает волна.

И, безмятежен, вдаль струится Тежо;

Речной воде нимало не страшна

Тоски моей добычливая мрежа;

О нашей розни скорбь меня томит.

Высокий берег временем размыт.

VII

С благого Солнца ты не сводишь глаз,

Тогда как я — слепец, наперсник тени;

Что ни волна — то радужный алмаз,

И что ни мысль — то череда мучений.

Ты горним светом приводим в экстаз,

А мне, судьбу влачащему во тлене,

Жизнь предстает чредою панихид:

И я меняюсь — жизнь меня стремит.

VIII

Но для чего прельстительные речи,

Когда покоя мне не обрести;

Покуда с ним столь страстно алчу встречи,

Я остаюсь без сил на полпути;

Покой и тишь — на севере, далече,

До них почти немыслимо дойти,

Но я бреду, томясь в тоске бесплодной,

Тропою то утешной, то невзгодной.

IX

О нежный Тежо, сам себе не лги,

Мы связаны — куда уж неразрывней:

Чем будут горестней мои шаги,

Тем скорбь твоя — темней и неизбывней;

Лучи Светила суть мои враги,

Твои враги — бушующие ливни;

Нам суждено оплакивать мечты —

О, мы вкусили злобы и тщеты!

X

Рыдание возведено в обычай,

Тоска ложится тяжестью оков; —

Каких она ни принимай обличий,

Исход всегда один, и он таков:

Нас отпоет хорал капеллы птичьей,

Оплачут нас слезинки родников,

Нас предадут коварству и обману.

Вкусим ли счастья? Кто залечит рану?

XI

Но нет, мой Тежо! Как не воспою

Спокойствия и суводи потока,

Многообразность вечную сию?

А я, отшельник, сгину одиноко.

Ты устремляешь к западу струю,

На север путь ведет меня далёко.

О кто, во имя высшей правоты.

Несходства сгладит нашего черты?

XII

Я вижу, как жестокий пламень лета

Тебя влечет под землю, в царство тьмы;

Приходит осень, лживо разодета,

Смущает наши чувства и умы;

Мы понимаем — песня года спета,

Но, переждав злосчастие зимы,

Вдыхаем снова мощную моряну:

Теперь весна, везде, куда ни гляну.

XIII

Меня ли сделай влаги холодней,

Вбери ль мое страдание живое!

Что смерть! Я мыслю с радостью о ней,

Я за двоих да выстрадаю вдвое!

Но воском станет медь куда верней,

Чем сбудется мечтанье таковое,—

Нет, все мои моления пусты:

Опять таким, как прежде, станешь ты.

XIV

Пусть розны мы, пусть мы живем особо —

Однако путь у нас с тобой один;

Я бытие влачу в преддверье гроба,

Ты жаждешь тишины морских пучин;

Несходным судьбам покоримся оба,

Умру — ты вновь родишься, исполин:

Будь славен, ты, спешащий к океану!

Но я таким, как был, уже не стану.

Жасинто Фрейтас де Андраде © Перевод А. Богдановский

МОСКИТУ

Соперник мой удачливый, москит,

Неуловимый, наглый, бестелесный,

Как некий дух, от глаз людских сокрыт,

В чертог ворвался к Делии прелестной,

Не дав мечте исполниться моей,

Взлелеянной в теченье стольких дней.

И дрогнули алмазные врата

Для прочих неприступной цитадели,

Куда ни мысль, ни дерзкая мечта

До сей поры проникнуть не посмели,

И ты влетел, с жестоким торжеством

Глумясь над растерявшимся врагом.

А Купидон, покой ее смутив,

Стрелой избрал язвительное жало;

Он в цель попал и, весел и счастлив,

Ждет, чтоб о том и Делия узнала:

Красавицы напрягшаяся грудь

Есть первый знак того, что верен путь.

Тебе, москит, лишь в том отрада есть,

Что не страшат тебя ни месть, ни кара,

Что рану можешь метко ты нанесть

И избежать ответного удара:

Как извести подобную напасть,

Когда не видишь, на кого напасть?

Любовь бы тяжко ранила тебя,

Когда б ты поступил не против правил,

Когда б Амур, проказы возлюбя,

Копье твое в иную цель направил!

Да, видно, не судьба! И я утешен:

Москит, ты перед Делией безгрешен.

Одно тебе скажу, соперник мой:

Чтоб незаметно к Делии пробраться,

Ты выбрал час, когда, объятый тьмой.