Лунный сон - [5]

В 00 часов 50 минут 20 секунд по московскому времени капсула завибрировала, загудела, и сила тяжести, от которой Главный уже отвык за трое с половиной суток полета, резко вдавила его в кресло включился двигатель торможения.

«Вот оно, началось! Через минуту все решится!» возбужденно прошептал Главный. Он взглянул на табло высотомера: высота 8О тысяч метров, 70 тысяч, 60 тысяч…

«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!» 50 тысяч метров, 40 тысяч, 30 тысяч…

«Преодолеть пространство и простор!» 20 тысяч, 10 тысяч, 5 тысяч, 3 тысячи… Он не пел, он декламировал, он почти кричал сорвавшимся от волнения голосом…

«Нам ветер дал стальные руки-крылья!» 2 тысячи, одна тысяча, 800 метров, 500 метров, 300 метров… «Чуть не забыл!» — мелькнуло в голове. Он протянул руку к проводу питания радиостанции и рванул его на себя. Связь Земли с «Луной-8» прервалась на высоте 70 метров. Но она была уже не нужна — станция опускалась в автоматическом режиме… 50 метров, 40 метров, 20 метров, 10, 5…

«А вместо сердца пламенный мотор!!!» Двигатель разметал в стороны потоки лунной пыли. 3 метра, два, один, удар!.. Тишина — двигатель замолк… Покачивание на амортизаторах. Медленно оседающее облако пыли за иллюминатором. Часы показывали 00 часов 51 минуту 30 секунд Москвы.

Он был на Луне. Первый из людей. Пока живой. Лунный сон сбылся. «Успел. Успел! Успел!!!»

VII.

Да, все было точно как в лунном сне. С огромным трудом, еле разворачиваясь в узкой капсуле он надел скафандр. Протиснулся сквозь люк в еще более узкую шлюзовую камеру, подобную той, что незадолго до этого, в марте 1965 года, использовалась для первого в истории выхода в открытый космос на корабле «Восход-2» — надувную камеру из прочной герметической ткани, находящейся при старте с Земли в сложенном состоянии. Закрыл люк в кабину. Включил отсос воздуха. Сначала хлюпанье насоса было хорошо слышно, потом все тише, тише… Наконец воздуха в шлюзовой камере не стало, не стало и звука. Главный поддел и открыл ногой люк в нижней части камеры — нагнуться в шлюзовой камере было невозможно, такая она тесная. В открытый люк была видна короткая, метра полтора, лесенка. Главный начал спускаться. Когда до поверхности оставалось около полметра, лесенка кончилась, и он спрыгнул. Лунное притяжение в шесть раз меньше Земного, и потому падение показалось Главному неожиданно долгим, хотя длилось оно менее секунды. Но вот ноги его коснулись грунта и он чуть не поскользнулся (лунный грунт оказался скользким), но вовремя схватился за перекладину лестницы. Он сделал несколько шагов и огляделся.

Все было так, как он себе представлял, и то же время не совсем так. Не было изломанных, крутых скал. Очертания рельефа в этой части Океана Бурь были сглажены, и лишь на северо-востоке из-за горизонта вздымались округлые очертания холмов — по-видимому край кратера Галилей, находившегося в нескольких километрах от места прилунения. Он обернулся и посмотрел на следы своих ботинок. Они четко отпечатались на лунном грунте, кроме двух самых первых, слегка смазанных из-за того, что поскользнулся. «Жаль,» — подумалось ему — «это ведь история. Первый след человека на Луне.» И тут он наконец-то почувствовал, что он — на Луне. Не понял он все понимал и раньше — а именно почувствовал. Почувствовал, что вот этот след на Луне, где нет дождя и ветра, сохранится в неприкосновенности миллионы лет, и что его тело, когда он умрет, сохранится в безвоздушном пространстве в тысячи раз лучше, чем мумия любого фараона. Ни один египетский фараон не смог бы заставить своих рабов воздвигнуть себе такую гробницу, какую воздвигли Главному Конструктору русские мужики. Он был на Луне. Лунный сон сбылся. Ему стало страшно.

Он нагнулся, поднял камень. Лунный камень. Сдавил его своей космической перчаткой. Посыпались крошки. Они падали медленно, очень медленно. Как во сне. Лунном сне. Ему вдруг очень захотелось узнать каков этот камень на ощупь. Он нагнулся, собрал в охапку еще несколько камней и пошел к капсуле…

Когда, уже в кабине, он снял шлем, в нос сразу ударил резкий запах. Необычный, чужой запах, запах лунной пыли, густо запорошившей его ботинки. Снял перчатки, потрогал камни. Они были слегка мылкие на ощупь. Повертел их. В зависимости от угла падения света они слегка меняли цвет. Вот, пожалуй, и все. Он не знал, что делать дальше. Возбуждение прошло и его сменила усталость. Послеоперационные швы болели с новой силой. Он немного перекусил и провалился в глубокий сон…

VIII.

Он проснулся от того, что стало трудно дышать. Приборы показывали, что кислород на исходе. В ушах гудело.

И тогда Главного посетило видение. В иллюминаторе вдруг возникло лицо следователя, допрашивавшего его в ту страшную ночь, тогда, в 38-ом. «Мы ведь знаем, что ты — германский шпион, но для тебя же будет лучше, если ты сам сознаешься.» — отчетливо произнесло видение — «Итак, последний раз спрашиваю: на кого ты работаешь?»

Главный ясно сознавал, что это — всего лишь галлюцинация от кислородного голодания, и что до ближайшего чекиста отсюда 380 тысяч километров, если астрономы не врут. И потому он ответил следователю безбоязненно и искренне: