Лунный Пес - [24]

Старая женщина было настоящим кладезем сказаний и древних преданий. От нее Лунник узнавал об истории людского рода на Земле, о той решающей роли, которая играла Великая Любовь в рождении людей.

Все мучительнее становилось Луннику расставаться с Тиркынэу. Ему хотелось быть всегда с ней, касаться ее, и все чаще он ловил себя на желании окончательно соединиться с девушкой.

Однажды, провожая Тиркынэу с наполненной светом Луной, он сказал:

— Как мне не хочется расставаться с тобой…

— Хочешь, полетим вместе?

— Разве это возможно?

— Мой Отец-Солнце говорил: если хочешь проверить чувства молодого человека и если он впрямь приближается к Великой Любви — пусть он взлетит вместе с тобой в небо.

— Как же я могу взлететь? — усомнился Лунник.

— Ты же летал кусать Луну, — напомнила Тиркынэу.

— Но я тогда летал на острие собачьего воя, и звук этот был как крылья.

— А теперь тебе придется попробовать лететь на собственных крыльях, — сказала Тиркынэу. — На крыльях Великой Любви.

Вот день Луна была полная. Тиркынэу выкатила ее за ярангу, где был небольшой склон. Светлый круг катился как бы самостоятельно.

— А теперь беги со мной.

Лунник побежал влед за девушкой. Сначала он едва поспевал за ней, но постепенно его шаг становился шире, легче, словно он сам терял собственный вес, превращаясь в нечто невесомое и даже как бы бестелесное. Тиркынэу иногда оборачивалась на него, улыбалась, и эта улыбка наполняла Лунника новой силой. Вместе с этой чисто физической силой Лунник ощущал иную силу, внутреннюю, совершенно незнакомую, уничтожающую его от зависимости от земной тяжести. Он держал в поле зрения девушку, чей облик все больше затмевался блеском лунного света. По мере того как Луна поднималась выше, свет ее усиливался и сам диск усиливался.

— Иди ко мне! — услышал Лунник зов Тиркынэу.

Лунник приблизился к девушке. Несмотря на то, что лунный диск намного увеличился, он вроде тоже потерял в весе, и Тиркынэу легко держала его одной рукой.

С небесной высоты Земля выглядела совершенно безжизненной пустыней.

Ровный свет заливал долины, покрытые снегами склоны гор, торчащие ввысь черные скалы, обозначал закованные льдами речные потоки. Яранга едва различалась, как черное пятнышко, как кусочек оленьего помета. И только озерцо, откуда Тиркынэу брала светлое вещество для починки Луны, выделялось холодным блеском.

Чем выше забирались Тиркынэу и Лунник, тем больше открывалась для них Земля. Где-то на краю горизонта заканчивался белый снег, и неожиданно проступал зеленый свет.

— Там, очень далеко отсюда, от нашей тундры, лежат иные, теплые, земли. Когда я была маленькой девочкой, Солнце-Отец брал меня с собой и показывал нашу землю. И оказалась она совсем разной. Есть места, где вообще не бывает снега и вода никогда не замерзает ни в реках, ни в озерах, ни в морях. И чудные звери плавают в них, а люди не носят одежду и обугливаются до черноты.

Огромные пространства Земли покрыты зелеными лесами, но больше всего места занимают безбрежные моря. Иногда нам с отцом приходилось проходить почти полнеба, прежде чем мы могли видеть другой берег океана. Но нет на всей огромной Земле такой красоты, как наша тундра и ледовое побережье. Потому что зимой, когда наша Земля покрывается снегом, она отражает лунный свет, и все вокруг светится изнутри, как будто в ледяную глыбу поместили горящую жировую лампу. Нет, такой красоты в других землях нет!

Сначала Тиркынэу и Лунник плыли в тишине черного неба, и эта тишина шла не только с небесной вышины, но и с залитой лунным светом заснеженной тундры. И вдруг Лунник услышал что-то знакомое, почти родное. Это был одинокий вой. Потом к нему присоединился другой голос.

— Это начинают выть собаки! — встревоженно сказал Лунник.

— Я слышу, — спокойно ответила Тиркынэу. — Они еще долго будут выть, пока наберут сил, чтобы подняться сюда, в вышину неба.

Тем временем собачий вой усиливался, и Луннику казалось, что он даже узнает в многоголосом хоре своих знакомых.

— А разве нельзя сделать так, чтобы они не кусали Луну? — спросил Лунник.

— Я спрашивала об этом отца, — не сразу ответила Тиркынэу. — И он сказал: все в этом мире должно иметь начало и конец. Смысл бытия в том, что есть начало, а потом конец. Если этого не будет, все остановится и смысл бытия утратится.

— Какой же это смысл бытия, если заранее знаешь, что все равно когда-нибудь наступит конец?

— Смысл бытия в существовании, в промежутке между началом и концом. И начало, и конец никто не осознает. Значит, есть только сама жизнь, само существование.

— Но ведь не у всех этот промежуток жизни достаточно долог, — Лунник вспомнил, как он был веселым комаром и едва не погиб вместе со своей подругой Комарихой. — Иные только успеют узнать мир, а уже пора уходить.

Он не хотел вспоминать свои перевоплощения, но в какое-то мгновение подумал, что может именно таким способом, способом бесконечных перевоплощений можно продлить свою жизнь. Пришла пора умирать — взят и стал другим существом. По сути, с ним так и случалось. Сейчас он — Человек. И удивительно, что он уже не хочет быть другим существом. Он хочет оставаться только человеком и быть вместе с Тиркынэу. Даже если он знает, что рано или поздно наступит конец его жизненного пути.