Лунный пёс - [29]

— Не пойму, — она сдвинула брови. — Ты что увидел? Лифт?

Подробный пересказ сна занял от силы три минуты. Куда больше ушло на описание растерянного беловолосого с его мыльницей. В темных надиных глазах блеснуло невольное злорадство.

— Ну, что теперь скажешь?

Олег пожал плечами. Он сам не заметил, рассказывая, как впечатление чуда растворилось в обыденных словах.

— Да то же и скажу, что раньше говорил. Мы с тобой оба подсознательно заметили перед тем, как заснуть, необычные фигуры — отсюда и сны. Что ж тут другое скажешь?

— Ну ты подумай, что за совпадение! Каждому по фигуре, притом одновременно!

— А ты что предлагаешь? — рассердился Олег. — Какое объяснение? Материализацию духов и раздачу слонов?

— Насчет слонов не знаю, — Надя вдруг отвернулась и показала рукой в сторону площади. — Ты лучше скажи, кто вот этого подсознательно заметил? Пока ты внутрь ходил, я его углядела вполне сознательно.

На троллейбусной остановке под фонарем стоял старик в сером плаще. Обыкновенный старик, обыкновенно — разве что не совсем по сезону одетый. За одним исключением. На голове его красовалась темная очень широкополая шляпа с низкой полукруглой тульей. Олег сразу вспомнил, что именно такую шляпу смастерили для него, когда он на утреннике во второй группе детсада изображал Кота в Сапогах.

Положим, не в шляпе дело — мало ли кому и как взбредет в голову валять дурака — но Олег, испытывая какое-то несуразное чувство протеста, тем не менее сразу узнал в облике старика все ту же необъяснимую растерянность, граничащую с паникой. Старик следил, как расходится на узкой полосе между сквером и зданием троллейбус с автомобилем, и всей своей осанкой давал понять яснее ясного, что эта картина повергает его в глубокое недоумение. От него веяло неуверенностью и страхом гораздо отчетливее, чем если бы он полчаса описывал свое душевное состояние словами.

— Вот ты как хочешь, — прошептала Надя Олегу в ухо, — а он сейчас снился кому-то третьему!

— Эпидемия, — успел только проговорить Олег — и замолчал, потому что старик обернулся, робко осмотрелся и нетвердым шагом направился прямо к ним.

Они смотрели на него, а он подходил все ближе, перед самой скамейкой остановился и вежливо приподнял невообразимую шляпу. Впрочем, лицо под ней оказалось вполне человеческое — умное, доброе немолодое лицо. Только вот фраза, которую он произнес, непривычно мягко и текуче выговаривая звуки, оказалась под стать не лицу, а всей сонной одури нынешней ночи.

— Юные люди, не скажете ли вы мне, как давно в этом городе ввели правостороннее движение?

Надя молча расширила глаза. Олега вдруг охватило радостное облегчение: «Господи, да ведь все проще простого — это я опять сплю, только и всего! И надина женщина (а кстати, где она? нет, не исчезла, сидит, где сидела), и мой безволосый, и этот старик всего-навсего продолжение сна!»

Как хорошо понять, наконец, что происходит! Испытывая блаженное чувство освобождения, он спокойно ответил:

— Точно вам сказать не могу, я, видите ли, не специалист, я занимаюсь строительной техникой. Но думаю, что еще на заре автомобилизма.

Надины расширенные глаза обратились на Олега.

— Да… — старик потеряно пожал плечами, — но… вот я готов сделать клятву, что час тому назад оно было левосторонним…

— Что вы готовы сделать?

— Клятву… — старик уставился как завороженный на олеговы сандалеты.

— Неважно… видите… моя жена вчера уехала… ее нет дома… пояснил он зачем-то, — а я сейчас возле киоска был… покупал газету… и вдруг оказался тут… и все так странно изменилось… но я не сплю, я знаю, что не сплю, я стоял возле… — он совсем растерялся и, явно забывшись, пробормотал, — да разве мужчина может носить такую обувь?

— Если на то пошло, ваша шляпа… — невозмутимо начал было Олег, но его прервали.

— Ой, смотрите! — воскликнула Надя, показывая рукой.

От дальнего конца площади мимо елей с громким возбужденным лаем неслась размашистыми прыжками большая собака. Тот самый пес, провожавший воем самолеты, целеустремленно мчался в сторону Олега с Надей… нет, не просто в их сторону, а именно к ним… нет, не к ним, а к растерянному старику. Мчался, как будто к цели всей своей собачьей жизни, мчался, полный безошибочно видного восторга, словно к сбывшейся вдруг безнадежной мечте. Пораженный Олег увидел, как старик тоже просиял и подался навстречу собаке.

— Джой! — воскликнул он радостно. — Джой!

И тут что-то случилось — одновременно с собакой и с человеком. Странно было смотреть до чего одинаково оба внезапно отпрянули в смущении друг от друга, когда пес уже готов был прыгнуть человеку на грудь.

— Черный… — ошеломленно пробормотал старик — совсем черный… — а собака взвизгнула с ясно видимым горьким разочарованием, крутнулась несколько раз около него, потом легла и, положив голову между лап, жалобно заскулила.

— Что такое? — оторопелый Олег снова забыл, что видит сон.

— Что?.. — взгляд Нади остановился где-то в пространстве, жутковато напоминая взгляд возникшей из ее сна женщины, — так у вас есть собака?

— Да, — растерянно отозвался старик. — Джой. Совсем такой же, только темно-рыжий.

Надя прищурилась и вдруг заговорила, захлебываясь от спешки: