Лунный Пес. Прощание с богами. Капитан Умкы. Сквозь облака - [32]

Умкы положил на стол паспорт, трудовую книжку и несколько характеристик. Последняя была только вчера написана начальником торговой базы и содержала много лестных слов об аккуратности, честности и добросовестности Умкы, которые он проявил на посту заведующего пушным складом.

Уполномоченный бегло просмотрел бумаги и положил их на стопку документов.

— Вот и все. Можете идти.

От радости Умкы даже забыл попрощаться, повернулся и чуть не бегом, но сдерживаясь и твердо ставя ноги, поспешил к двери.

— Постойте!

Умкы остановился как вкопанный, и сердце вдруг быстро-быстро заколотилось в груди. Он боялся обернуться назад, как будто за ним гнался белый медведь.

— Вы знаете, что пароход уходит послезавтра?

— Знаю, — только и смог выдавить обрадованный Умкы.

Через два дня пароход привез курсантов в бухту Провидения. Едва разместившись в общежитии, они пошли осматривать поселок и порт. Один Умкы не пошел. По прибытии курсантов предупредили, что накануне занятий состоятся приемные экзамены, и теперь мысли о них не выходили из головы Умкы. Погруженный в свои невеселые думы, он почти не разговаривал с товарищами.

Оставаясь один в комнате, долго листал учебники с мудреными названиями: алгебра, геометрия, физика. Ясно, что экзамены ему не сдать! Иногда мелькала мысль: а не пойти ли к начальнику курсов и рассказать ему все как есть? Может быть, он разрешит Умкы учиться на капитана без экзаменов? Ведь у него такие характеристики, каких нет ни у кого из поступающих.

Побережье Чукотки Умкы знает не хуже любого дипломированного капитана. В самый густой туман он приводил свой вельбот в назначенное место, не прибегая к помощи компаса. К тому же он старше всех! Кому предпочтительнее доверить катер — мальчишке, которому только что разрешили носить на ремне настоящий охотничий нож, или зрелому, опытному мужчине, к тому же бывшему бригадиру морской зверобойной бригады, почти бывшему капитану?

Ну а если начальник не разрешит? Тогда Умкы придется уезжать сразу же, даже не попытавшись сдать экзамен…

В таких размышлениях незаметно пролетело время. Наконец наступило утро, когда надо было идти на экзамен.

Вместе с первыми десятью экзаменующимися Умкы вошел в комнату, очень похожую на школьный класс. За длинным столом, покрытым зеленым сукном, сидели два человека — люди пожилые, солидные, с серьезным выражением на лицах. По обе стороны стола стояли две классные доски. На одной из них были написаны непонятные формулы, на которые он досыта насмотрелся в учебнике по алгебре. На второй доске были нарисованы разные фигуры: круги, четырехугольники, треугольники — во всю доску.

Умкы сел за парту и на вопрос, кто желает экзаменоваться, первым поднял руку. Его вызвали к доске и, показав фигуру, немного напоминающую чукотскую ярангу, попросили найти здесь гипотенузу. Умкы показалось, что его ударили по затылку этим, похожим на длинную палку словом. Но он устоял на ногах и уставился на рисунок яранги.

Как же все-таки найти эту гипотенузу? До сих пор глаза Умкы были зоркими. Бывало, он раньше охотника с биноклем, сидящего на носу вельбота, замечал у самого горизонта моржа или кита. Когда он заведовал пушным складом, стоило ему разок взглянуть на шкурку, как оп сразу находил ее изъяны. Но как найти гипотенузу?.. Вот на доске нарисована передняя стенка яранги, от нее идет длинная покатая линия, изображающая крышу, которая смыкается с основанием — земляным полом… Где же здесь спряталась гипотенуза?

Умкы перевел взгляд на людей, сидящих за столом. Если показать на какую-нибудь из трех стенок, можно ошибиться. А если сказать, что гипотенузы здесь нет? Но как же можно? Если спросили — значит, она есть. Уф! Даже жарко стало. Как будто нес в гору кожаный мешок, полный моржового мяса… А может, действительно сказать, что гипотенузы нет? Тогда кто-нибудь встанет и покажет; «Ты, друг, ошибся. Вот она, гипотенуза».

Умкы заметил, что один из экзаменаторов начинает нетерпеливо стучать карандашом по зеленому сукну. Надо что-нибудь сказать, нельзя так глупо молчать.

Изобразив на лице самую приветливую улыбку, Умкы повернулся к столу и, разведя руками, добродушно сказал:

— Что-то не видать ее, гипотенузы.

И тут раздался такой хохот, что в дверь сразу начали заглядывать любопытные. Смеялись двое солидных людей, к которым сначала так доверчиво отнесся Умкы, смеялись его товарищи, вошедшие с ним в комнату. Над Умкы никогда в жизни никто так не смеялся.

Он стоял у доски и ждал, когда утихнет смех. Но хохот не умолкал, он то слабел, то возникал с новой силой. Тогда Умкы взял с парты свою тетрадку и вышел из комнаты.

Вечером его вызвал к себе начальник курсов и, узнав, что Умкы окончил всего четыре класса, объяснил, что с таким образованием на курсах ему делать нечего — надо кончать семь классов.

Умкы в знак согласия безразлично кивал головой, но взять деньги на обратный путь наотрез отказался: этого добра у него вдоволь — ведь он одинокий человек.

На следующий день Умкы уехал из бухты Провидения. По дороге в стойбище завернул на несколько дней к другу на морскую зверобойную станцию. Да так и остался здесь — сначала слесарем в мастерской, потом матросом…