Лунный блюз - [2]

Чувствуешь? Сон на цыпочках подбирается к тебе. Теплый. Тягучий. Слышишь? Тишина перешептывается в темных углах одиночеством. И где-то далеко снова пищит зуммер будильника. Чертов, несовершенный мир!

* * *

Пересекаем улицу. Зеленый забор. Не закрытая калитка скрипит, раскачиваясь на старых петлях. Желтые листья лежат на вымощенной природным камнем тропинке к дому. Деревянные ступени. Одна, вторая, третья. Двойная дверь. Жесткий коврик под ногами. Бледный, дрожащий свет. Голубые обои на стенах. Фотографии в пластиковых рамках. Женское пальто на вешалке железной треноги – легкое, практически невесомое на фоне массивной мужской куртки. Черные сапоги с капельками осенней грязи. Каблуки с железными набойками, на которых нанизана пара сухих листьев. Коричневые мужские ботинки без шнурков. Голоса в гостиной. Хэйли в детской на правом боку. Тени от ночника по розовым стенам с яркими золотыми звездами. Куклы, из которых она уже выросла. Большая плюшевая панда, которую подарил отец на ее одиннадцатый день рождения. Голос матери из гостиной. Тихий, сдобренный мужским голосом отца. Хэйли не слышит, о чем они говорят, но улыбается. Такая счастливая детская улыбка на грани сна. Тихого, спокойного сна. Мать подливает красное вино в бокал бывшего мужа. Достает сигарету из пачки «Вирджиния Слимс». Говард смотрит, как она курит. Губы с бледно-красной, практически бесцветной помадой, обхватывают белый фильтр. Тонкая струйка синего дыма от разгорающегося угля, извиваясь, поднимается к потолку.

– Когда-нибудь это тебя убьет, – говорит Говард.

Деллавейн пожимает плечами. Густой дым вырывается между приоткрытых губ.

– Как Майкл?

– Хорошо.

– Хэйли хочет познакомиться с ним.

– Может быть, чуть позже…

Сигарета тлеет. Деллавейн стряхивает пепел в медную пепельницу.

– Говард?

– Да?

– Ты ведь пришел не только для того, чтобы повидать свою дочь.

– Нет.

– Снова Джинджер, да?

Молчание.

– Хочешь поговорить об этом?

Снова молчание. Вино оставляет на губах свой сладковато-терпкий вкус.

– Можно я останусь сегодня у тебя? – Говард смотрит в глаза Деллавейн.

– Можно.

– Я лягу на диване…

– Ты можешь лечь со мной.

– Делл…

– Диван слишком мал, а тебе нужно выспаться.

Представь себя в роли Говарда. Налей в свой бокал еще вина. Загляни в комнату дочери. Помоги бывшей жене убрать со стола. Теперь спальня. Спроси себя, почему эта женщина каждый год меняет мебель. Переставляет ее с места на место. Даже цветы и те не имеют постоянной прописки: то они радуются свету на больших окнах, то висят над кроватью, а то гниют где-нибудь в темном углу. Отвернись. Не нужно смотреть, как переодевается бывшая жена. Слушай, как шуршит одежда. Вдыхай знакомые запахи. Слышишь? Делл зовет тебя по имени.

– Говард?

– Да?

Она лежит в кровати, натянув голубое одеяло к шее. Выключи свет. Ремень звякает в тишине. Может быть, стоило помыться перед сном, но ты ведь не у себя дома. Уже не у себя. Постельное белье мягкое и пахнет косметикой. Закрой глаза. Видишь лицо Майкла – твоего сына? Теперь его мать – Джинджер. Ты ведь простишь ее. Обязательно простишь. Сорок лет – это не тот возраст, чтобы копить детские обиды.

– Говард?

Притворись спящим. Бывшая жена обнимает тебя. Ее мягкая грудь прижимается к твоей руке. Ее волосы пахнут гелем. Густые, черные волосы. Они лежат на твоей груди, рассыпавшись диковинными змеями, переливаясь, вздрагивая в такт твоего дыхания. И губы. Губы Делл. Ты чувствуешь, как она дышит тебе в плечо. Холодный нос прижимается к твоей коже. Не спрашивай себя, чего она хочет. Может быть секса, может быть просто согреться, уснуть, чувствуя рядом крепкую мужскую руку. В этих голубых глазах нет ответов. Поэтому и тебя нет рядом с ней. Слишком сложная жизнь в этом упрощенном мире. Слишком много непредсказуемых поступков. Нет. Ты не хочешь возвращаться к этому. Она сведет тебя с ума. То нежная и хрупкая, как гардения, то привередливая, как ваниль, а то ядовито-колючая, как мескалиновый кактус, и оттого еще более желанная.

* * *

Утро. Смахни с глаз остатки сна. Чувствуешь? Кто-то жарит на кухне яичницу.

– С добрым утром, папа, – говорит Хэйли, когда ты выходишь из спальни.

Посмотри на бывшую жену. Посмотри на диван в гостиной – пара подушек, одеяло. Да, Делл всегда знает, как обмануть дочь, как заставить ее думать в нужном направлении.

– Почему вы не спали вместе? – спрашивает Хэйли.

– Хороший вопрос, – говоришь ты.

Делл разливает горячий кофе по чашкам.

– Подвезешь Хэйли до школы? – спрашивает она. Смотришь на часы. – Если тебе некогда, то я…

– Нет. Все нормально, – говоришь ты.

Дочь без умолка трещит всю дорогу. Сравниваешь ее с собой в детстве. Сравниваешь с Майклом. Он совсем не похож на тебя. Скорее на Джинджер.

– Тебе не интересно? – спрашивает Хэйли. Останавливаешь машину возле школы. Дочь целует тебя в щеку. – Вечером придешь?

– Нет, – говоришь ты, глядя в ее глаза.

– Из-за мамы?

Молчишь. Смотришь, как Хэйли машет рукой своим подругам. Они идут по мокрому от ночного дождя тротуару, забыв обо всем на свете.

* * *

Деллавейн отошла от окна. Сигарета в руке начинала обжигать пальцы. Медная пепельница щерилась белыми бычками «Вирджинии». Кофе в чашке остыло. Хорошее кофе. Почти как на Земле. Делл убрала подушки и одеяло с дивана. Вода в ванной горячая. Немного пены, немного тишины и покоя. Халат упал на пол. Кожа раскраснелась и пошла пятнами. Делл закрыла глаза. Полная грудь поднялась над пеной, образовав два конических островка, с розовыми бусинками сосков по центру каждого. Руки опустились к внутренней поверхности бедер, но не дальше. Лишь легкое прикосновение и улыбка. Нет. Не сегодня и не завтра. Может быть на следующей неделе или в следующем месяце. Она провела рукой по животу. Пожалуй, скоро придется отказаться от сладкого и заняться бегом. Еще одна улыбка. Интересно, сосед из дома напротив бегает по утрам, или же считает, что лишний вес красит мужчину? Делл попыталась представить его без одежды. Говард тоже потолстел. Немного, но скоро, возможно, он превратится из крупного в несуразно неуклюжего мужчину. Интересно, что думает по этому поводу Джинджер, или же ей нравятся мужчины в теле? Делл вспомнила Майкла. Он определенно пошел в мать. Такой же милый, такой же капризный и такой же глупый. Еще одна улыбка. Чуть теплая вода смывает пену с тела. Соски предательски набухли и торчат, оттягивая шелковую ткань халата. Делл посмотрелась в зеркало. Распахнула халат, повела бедрами, словно желая соблазнить свое собственное отражение. И снова эта брюшная полость! Она втянула живот. Расслабила. Нет. До этого было лучше. Делл рассмеялась.