Лунные горы - [22]

У Догеля, между прочим, Найроби охарактеризован так: «При первом беглом осмотре города прежде всего бросается в глаза какой-то общий беспорядок и отсутствие уюта. Объясняется это тем, что Найроби — город in statu nascendi (в состоянии рождения. — И. З.). Основанный всего несколько лет назад, он напоминает собою один из тех североамериканских городов, которые быстро, в два-три года, возникают из ничего среди голой степи. Смело размечены длиннейшие проспекты и улицы, проведена сеть дорог (более 60 верст отличного шоссе в пределах города), поставлены плакаты, возвещающие: «место строящегося клуба такого-то», «место театра» и т. д., но готовых зданий относительно мало. Собственно, улицами можно назвать только главный проспект — Gouvernement Road и две-три улицы туземного квартала. Оно и понятно, если принять во внимание, что во всем городе насчитывается около 20 тысяч жителей, из которых лишь 1500 европейцев. Большинство же улиц имеет вид шоссе, по сторонам которого торчат кое-где одинокие дома. Между домами — пустыри, по сторонам шоссе — канавы, повсюду разбросаны груды камня, бревен и других строительных материалов… Когда спустя два месяца мы снова очутились в Найроби, город уже значительно обстроился и видно, что жизнь в нем разгорается очень быстро…»

Жизнь в Найроби действительно разгоралась очень быстро, и всего за полвека — не такой уж это большой срок в истории города — столица Кении стала неузнаваемой. Тому много причин. Они прежде всего экономического и политического характера. Об этом мне еще придется говорить. Но сейчас важно отметить вот что: неузнаваемой столица Кении стала отнюдь не за счет количественного роста — совершенно иным сделали город архитекторы и декораторы, таланту и искусству которых можно лишь позавидовать.

Улицы — как шоссе… Между домами — пустыри…

В жилой, а не деловой части города улицы до сих пор «имеют вид шоссе». Плохо? Нет, разумеется благо, это разумно и дальновидно: дома отодвинуты от проезжей части и, стало быть, меньше шума, меньше неприятных запахов и пыли… Если бы во всех-то городах так!

А пустыри Найроби… Пустыри были для декораторов тем же, что чистый холст для истинных художников: они сотворили на пустырях прекрасное. Невозможно не восхищаться их искусством: ведь не готовое взрослое дерево вставляли они в готовый пейзаж, а сажали молоденькие кипарисы, или эвкалипты, или вавилонские ивы, или ливанские кедры, заранее угадывая, как впишутся они в будущем в уже существующий ландшафт и как изменят они ландшафт — они, деревья — выходцы из разных частей света… Право же, тут есть чему поучиться.

Но вернемся к «центрам» Найроби.

Кроме так называемых европейских кварталов, есть в Найроби кварталы индийские и африканские. Индийские кварталы — побогаче, африканские — победнее, но ни те ни другие не выглядят так убого, как медины Касабланки, Рабата или Дакара. Я не был в домах, однако, по свидетельству более осведомленных авторов, дома лишены каких бы то ни было современных удобств. Но дома — каменные, прочные, построенные надолго. Хижин и лачуг в Найроби нет.

Индийцы-торговцы, люди, как правило, достаточно богатые или зажиточные (кстати, их в Найроби более ста тысяч, а европейцев около двадцати пяти), сами ставили себе большие каменные дома с витиеватыми балконами, а почему они лишены элементарных удобств, можно понять, прочитав «Автобиографию» Ганди, к которой я и отсылаю любознательных.

Африканские кварталы — Пумвани, Калолени и совсем новые Бохгат и Джерико — примыкают к промышленной зоне города (она обособлена), там дома строили англичане — добротные двухэтажные или одноэтажные каменные дома под черепичными крышами. Я далек от того, чтобы заподозрить промышленников в филантропии. Отнюдь. Они просто подсчитали, что дешевле сразу выстроить для рабочих прочный дом, чем потом несколько раз перестраивать лачуги.

И африканские, и индийские кварталы скучны и однообразны, и только на пагодах и церквах иногда задерживается взгляд. Кварталы лишены простора, зелени, уюта. Рука декораторов их не касалась, и, проезжая по этим кварталам, можно заподозрить, что такого искусства вообще не существует. Некоторое разнообразие в урбанистический пейзаж вносят сами жители: индийки в разноцветных сари или платьях и шароварах, усатые индийцы в розовых или белых тюрбанах, африканки с тазами или корзинками на головах…

И рынки, конечно, хотя они и не так живописны, как в Западной Африке. Рынки почему-то обнесены проволочной сеткой, и деталь эта придает им несколько необычный облик. Но так или иначе, а в призрачной тени эвкалиптов вовсю идет торговля овощами (их выращивают и продают африканки), подержанными вещами (их перепродают и африканцы и индийцы — не самые богатые из последних, разумеется). Барахолка расположена отдельно, из-за долгих дождей даже самый незадачливый торговец вынужден был обзавестись крышей, и как раз барахолка в Найроби — чуть ли не единственное место, которое можно принять за скопище жалких лачуг.

Не знаю, имеются ли в этих кварталах центры. Вероятно, ибо центры могут быть самыми различными.