Лунные горы - [20]

Нет, их определенно не интересовало наше присутствие — они отдыхали, набираясь сил перед охотой, ибо заповедник, как говорится, на самообслуживании и зверей никто специально не подкармливает. Люди следят лишь за тем, чтобы не пересохли водопои, иначе звери уйдут от Найроби и кончится такой удобный бизнес.

— Первый раз такое ощущение: я — в клетке, а звери — на свободе, — говорит Вера Шапошникова, журналистка из нашей группы, и смотрит на соседнюю машину; у машины кузов из металлической решетки, и люди сидят за решеткой, а львы кувыркаются на воле.

Увы, даже созерцание львов на лоне природы надоедает, и мы решили, что пора уезжать. Когда Вамбуа разворачивал свой микробас, мы обратили внимание, что одна из машин, подъехавшая слишком близко ко львам, попала на сырой грунт в низинке и забуксовала. Шофер-кениец на глазах у изумленных львиц вылез из кабинки и принялся раскачивать машину, чтобы вытащить ее на сухое место. А что поделаешь?

Метрах в трехстах от дремлющих и забавляющихся львов уже снова мирно паслись антилопы, а из-за небольшой долинки с полосой зелени по дну сразу шесть жирафов рассматривали наш микробас.

— Симба! — сказал Вамбуа.

По дороге прямо нам навстречу шла крупная львица.

— Вам очень повезло, — сказал Вамбуа и остановил микробас.

Я сорвался с заднего сиденья, прыгнул вперед, к ветровому стеклу, но неудачно — мне заклинило ногу раздвижными сиденьями. Я дергал ногу, наводя объектив на львицу и боясь упустить кадр, и совершенно отчетливо запомнил мелькнувшую мысль: «Хоть бы оторвалась, что ли!» Это относилось к моей собственной ноге…

А львица продолжала медленно идти навстречу и, когда уткнулась носом в машину, обошла ее, как скалу или дерево, как обходят любое привычное естественное препятствие.

Львица была беременна — Живот провисал так, что прогибалась от тяжести спина, — и шагалось ей, видимо, трудно. И она снова вышла на дорогу.

Шофер дал задний ход, и львице явно не понравилось, что кто-то наезжает ей на хвост в самом прямом смысле слова: львица, оглядываясь, затрусила по дороге тяжелой рысцой, но мы не отставали, и тогда львица свернула в саванну. Некоторое время мы еще видели ее — она шла параллельно, то и дело появлялась из-за кустов, невольно позволяя себя фотографировать. Но потом все-таки скрылась, и тогда нам — особенно, конечно, Вамбуа — осталась последняя радость: рассказывать разочарованным пассажирам встречных машин, где еще можно увидеть симбу.

…Солнце скрылось у горизонта за неплотными облаками. Стало свежее. Небо на западе было в неброских палевых и розовых красках, а саванна еще сильнее пожелтела и на желто-призрачном, непрозрачном фоне ее резче, четче выделялись теперь колючие и непонятные, как абстракции, кусты акаций с черными шарами.

Потом недолгая заря погасла, все в саванне стало матово-серым, и тогда мы увидели, что по боковой дороге, направляясь к нашему микробасу, идет огромный гривастый лев — масайский лев, наверное.

Лев шел очень медленно, спокойно, с достоинством опуская широкие лапы на жесткую землю, а за львом полз длинный кортеж легковых машин — полз медленно-медленно, соизмеряя свою скорость со скоростью неспешно вышагивающего льва…

Было это совершенно бессмысленно, но я перевел все-таки фотоаппарат на съемку «от руки» и безнадежно погубил еще один кадр.

Последнее, что мы увидели, уже поворачивая к дому, было стадо антилоп, убегавшее оттуда, куда пошел лев. Антилопы мчались галопом, и все прочие животные, мимо которых они пробегали, тоже обращались в паническое бегство.

Мирное сосуществование окончилось.

Отправляясь летом 1947 года в экспедицию на Дальний Восток — она официально именовалась Курило-Сахалинской, и мне предстояло работать на Охотском море, — я прихватил с собой весьма объемистую книгу, которая называлась «Зоология беспозвоночных». Воздушные лайнеры тогда еще не курсировали между Москвой и Хабаровском, ехали мы поездом, то есть довольно долго, и я старательно штудировал учебник.

У меня имелись к тому серьезные основания. Я учился на географическом факультете, где курс зоологии читался по сокращенной программе, особенно курс беспозвоночных животных, но ехал в экспедицию гидробиологическую и, стало быть, чувствовал себя менее подготовленным, чем студенты-биологи, не говоря уже о научных сотрудниках.

Учебное пособие, которое я изучал, никто не называл так длинно: «Зоология беспозвоночных». Его называли проще — «Догель». Называли так по фамилии автора учебника.

Валентин Александрович Догель — крупный советский ученый — был большим знатоком зоологии беспозвоночных, и особенно паразитологии. Он написал что-то около полутораста научных работ, в том числе несколько книг, одну из которых я упомянул.

Я читал Догеля, когда за окном поезда проносились северо-русские, так любимые мною леса, когда мелькали колки западносибирской лесостепи, с которой у меня были связаны трудные воспоминания военных лет, когда величаво плыла мимо просветленная восточносибирская тайга, уже знакомая мне по экспедиции, и, наконец, когда недобрые волны Охотского моря весьма безжалостно трепали наш небольшой и неуклюжий промысловый сейнер… Я читал Догеля, я сверялся с его страницами, когда дночерпатели Петерсена или Гордеева поднимали со дна Охотского моря беспозвоночных и они очищались от ила под струей из шланга на промывочных ситах, но ни за что не пришло бы мне в голову в том году, что много лет спустя еще одна его книга прочно ляжет на мой письменный стол, а наши пути-дороги по земле — к сожалению, через девять лет после смерти Догеля — неожиданно скрестятся.