Луна с правой стороны - [30]

И, действительно, ведьм был целый рой. Несколько штук пронеслось низко-низко над нашими головами. Одна даже немного задела меня помелом.

— Не поднимайте высоко голову, а то глаза вышибут, — сказал сердито вахмистр.

Я склонил голову, втянул её в плечи, спрашиваю:

— Ведьмы?

— Да, — ответил вахмистр и строго сказал, — тут из каждого села и из каждой деревни по одной штуке.

— Куда они летят? — спросил я.

— Куда?

— Да, — ответил я и ещё раз взглянул кверху, а ведьмы шумят и свистят.

— Осторожнее! — закричал вахмистр. — Летят они никуда: нас провожают. Они сейчас вернутся обратно…

— А мы? — перебил я вахмистра.

— Мы — в Москву.

— В Москву? — удивился я и посмотрел в лицо вахмистра. — Это зачем?

Вахмистр не ответил. Он был в эту минуту страшно задумчив и как-то особенно сверкал глазами.

Мимо нас летели поля, реки, озёра, леса, сёла и деревни, а сколько их пролетело, мне неизвестно.

— Вот и Москва, — промычал вахмистр и стал охорашиваться. — Сейчас въезжаем в Калужскую заставу.

И верно, показались трубы заводов и фабрик и маковки церквей, а главное, трепыхающиеся огни: они то пропадали, то вновь появлялись.

Перед въездом в заставу шум и свист отстал и был далеко позади, и только летело нам вслед прощальное:

— Вфью… Вфью…

Но вот и это «вфью» пропало, и над нами, вместо чёрных лохматых пятен, робко заиграли маленькие точки звёзд, и мы влетели в Москву…

Один из гостей стукнул стаканом о бутылку. Андрей вскинул голову, потёр виски и снова заиграл пальцами.

По стене от пальцев опять запрыгала тень.

Кто-то сказал:

— Тише.

Хозяин пивной вышел из-за буфета и, облокотясь на него спиной и отставив вперёд брюхо, внимательно слушал, и, когда Андрея перебили, он прохрипел:

— Тише!

В пивной было и без этого тихо, разве только нарушала тишину беспокойная канарейка в жёлтой клетке.

Евгений тоскливо обвёл глазами гостей, жирную фигуру хозяина и тоже сказал:

— Тише!

А затем грубо хозяину:

— Уберите птицу, она шумит.

Хозяин не двинулся ни одним мускулом. И только было качнулся в левую сторону Пётр, но, встретившись с маленькими бледно-зелёными глазками хозяина, немедленно восстановил своё первое положение и прошептал, вернее, прошелестел себе под нос:

— Тише!

— Да, пожалуйста, потише, — сказал Андрей и задёргал плечами, а когда кончил подёргивать, заговорил:

— Полетели по Москве.

— К ресторану «Хоровод», — крикнул вахмистр кучеру и толкнул его в спину палкой.

Кучер взмахнул головой и выдавил:

— Га-а!

И мы были у «Хоровода». Я вежливо обращаюсь к вахмистру:

— Товарищ вахмистр, вы знаете, что в Советской России рукоприкладство отменено и, кажется, очень строго карается?

Вахмистр довольно серьёзно посмотрел на меня.

— Ну, как же мне не знать, — ответил вахмистр и засмеялся. — Идёмте.

И мы пошли, оставив тройку и кучера у подъезда.

Отражаясь в зеркалах, мы вошли в ресторан по мраморной лестнице. Не успели войти мы в зал, как к нам подлетело несколько служителей, склонили головы и услужливо, даже более услужливо, чем раньше, в старое время:

— Что прикажете? — и салфетками из подмышек, как веерами.

Вахмистр обратился ко мне:

— Вы что желаете?

— Я? — спросил я.

— Да, — ответил вахмистр.

— Что хотите, мне всё равно!

Вахмистр обратился к служителю:

— Для него, человек, дайте свиную котлету, а для меня приготовьте невинной девушки ухо.

Служитель всколыхнулся, вытянув из фрака тонкую шею, ещё ниже склонил голову и ещё более почтительно спросил:

— Будьте, ваша милость, любезны повторить?

— Болван! — бросил вахмистр и, желая заглушить это слово и рассеять впечатление, громко захохотал.

Служитель ещё ниже склонил голову.

Мы прошли за свободный столик. Сели. Мимо нас приторно шелестели шелками женщины, хищно заглядывали в наши глаза, но когда нам, вернее мне, подали свиную котлету, они, стыдясь за нашу скромность, проходили мимо нас с потупленными глазами…

— Вы, кажется, любите свиную котлету? — улыбаясь и играя небрежно белой перчаткой, спросил у меня вахмистр.

— О, да! — ответил я и стал жевать котлету, а он, вахмистр, откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу и стал смотреть насмешливо на меня.

Так прошло несколько минут. А когда я съел котлету, вахмистр обратился ко мне:

— Прошу вас, товарищ, Завулонов, запомнить, что вы кушали свиную котлету и были в ресторане «Хоровод».

— Хорошо, — ответил я, — запомню.

Вахмистр вывернул из кармана френча новый советский денежный знак, поднял выше голову и крикнул:

— Человек!

Человек взметнулся с белой салфеткой. И мы вышли.

Сели в коляску, вахмистр толкнул палкой в репицу кучера.

Кучер выдавил:

— Га-а!

И мы понеслись по Москве, промахнули Воздвиженку, Грановскую.

— Вы, кажется, в этом доме жили когда-то? — показывая на 5-й Дом Советов, спросил меня вахмистр.

— Жил, и довольно порядочно, — ответил я и осмотрел на лету дом от фундамента до пятого этажа.

— Кажется, покрасили в розовый цвет?

— Да, в розовый цвет, — ответил вахмистр и закричал кучеру:

— Стой! Стой! Вези меня к Исааку Шапирштейну, на Кузнецкий Мост.

Кучер, не поворачивая головы, возразил:

— Магазин Исаака Шапирштейна закрыт.

— А мы на квартирку заедем, — сказал вахмистр и даванул палкой кучера.

Пересекли улицу Герцена, какой-то неизвестный мне переулок, Тверскую и очутились на Кузнецком.