Луна над Таити - [45]

Остров Лифу на три дня погружается в тишину и спокойствие. Начальник аэродрома запирает на ключ комнату с радиостанцией, собственный письменный стол и изысканный туалет — три символа цивилизации белых людей, до прибытия следующего самолета они никому не понадобятся в этой пустоши. Потом он грузит в машину мешок с почтой, какие-то свертки, два ящика консервов и меня, нажимает ногой, обутой в сандалию, педаль стартера, и мы двигаемся по ухабистой дороге, ведущей через джунгли.

Спустя полчаса мы останавливаемся перед небольшим побеленным зданием у самого моря. Над зданием развевается трехцветное знамя, сверкает на солнце мачта радиостанции. «Жан! Жан! — зовет мой проводник, — служебное дело!» Вскоре в дверях показывается жандарм, мгновенно исчезает и снова появляется, на этот раз во всем блеске формы. На нем шорты, толстые гольфы, рубашка с короткими рукавами и фуражка. Он наклоняет свое гладко выбритое лицо над моим паспортом и специальной бумажкой, призывающей власти архипелага Луайоте оказывать мне всяческую помощь и разрешающей посещений резерваций.

Фуражка отправляется на полку. Пробковый колониальный шлем отошел в прошлое на островах Южных морей. За время моего путешествия я встретил сию непременную когда-то принадлежность этих краев всего лишь дважды. Один раз на острове Вити-Леву на голове босого старика, носившего этот головной убор лихо сдвинутым на левое ухо. Второй раз на Таити, где гордая молодая мама посадила свое темнокожее дитя на пробковый шлем, который несложным путем был приспособлен для гигиенических целей. Я не принадлежу к искателям символов, но это унижение великолепного некогда головного убора так и просилось в записную книжку.

Не прошло еще и сотни лет с тех пор, как французы окончательно расправились с британской конкуренцией и вооруженной силой сломили сопротивление племен, населяющих острова Луайоте и насчитывающих около 12 тысяч человек, из которых почти половина живет на Лифу. Богатство острова — это кокосовая пальма, недостаток — отсутствие пресной воды. Здесь нет ни источников, ни ручьев и приходится собирать дождевую воду.

Кто кого поймает?

Острова Луайоте уже 100 лет служат местом, где сталкиваются интересы католических и протестантских миссий. Добродушные канаки, искушаемые по очереди священниками разных церквей, давно перестали разбираться, чей бог лучше. Они постепенно усваивают правила игры, умело используя не столько науку миссионеров, сколько их запасы продовольствия.

Вот, к примеру, идет по деревне прямо к зданию католической миссии девушка, стараясь хоть как-нибудь прикрыть руками прорехи в своем паро. Она объясняет добрым братьям, что, как существо верующее, испытывает глубокий стыд из-за своего костюма, но ей больше нечего на себя надеть… Через 15 минут девушка выходит и отправляется домой с отрезом ситца для себя и своих родных. Здешняя радиостанция «Радио» «Кокосовая пальма» сообщила, что в местную миссию прибыл транспорт мануфактуры из Франции, предназначенный для раздачи среди островитян.

Назавтра та же самая девушка отправляется в ближнюю деревню, где наносит визит пастору. Гладко выбритый, аккуратно одетый в тропический костюм, пастор с одухотворенным лицом внимательно выслушивает свою гостью. То, что он слышит, звучит музыкой для его ушей. Ибо девушка объясняет, что хотя она и католичка, но в последнее время у нее стали возникать серьезные сомнения…

Пастору не надо повторять этого дважды. Он щедро снабжает ее религиозной литературой своей веры и, чтобы еще больше углубить сомнения, прибавляет несколько банок сгущенного молока, которое этим утром привез самолет из Новой Каледонии. Этот факт, разумеется, не ускользнул от внимания информационной службы «Радио» «Кокосовая пальма», сообщившей его своим слушателям в вечерних известиях.

Канаки очень набожны. Они охотно посещают церковь, большое просторное помещение, в каменных стенах которого значительно прохладнее, чем в хижинах… И тем не менее на рассвете, когда наступает время ловить рыбу, канаки служат настоящий языческий молебен богу морей, покорно прося его дать им несколько рыбин из своих владений… Солнце, поднимаясь над лагуной, освещает коричневые тела этих простых людей, которые — как и за тысячи лет до этого— обращаются с молитвой к своим святым камням…

Бог белых людей, объясняют они, хорошо помогает при зубной боли, чириях, при простуде. Это так. Но для рыбной ловли он не годится. Когда они молились богу белых людей — ходили голодные. И дело не только в этом — все было куда сложнее! Надо видеть, как на островах Луайоте ловят рыбу. Мужчины прыгают в воду у входа в залив, шумят, бушуют, устраивая нечто вроде облавы и загоняя рыбу на более мелкую воду, где и расправляются с ней острогами или даже палками. И вот бог морей, рассердившись, что они без его ведома и согласия забирали рыбу из принадлежащих ему вод, велел акулам напасть на канаков-рыболовов сзади. Рыбаки из ловцов превращались вдруг в жертв, акулы собирали кровавый урожай.

Зато теперь все довольны. Канаки приоделись в миссионерскую одежду, едят вкусную рыбку и запивают ее сгущенным молоком. Миссионеры благополучно выполняют нормы и пишут в далекие столицы белых людей отчеты, исполненные радости по поводу так хорошо протекающей кампании обращения заблудших язычников… Кажется, такое положение вещей устраивает всех, кроме, пожалуй, рыб. Но ведь рыбы существа безмолвные.