Луна костяной волшебницы - [78]

Я у Кастельпонта.

И серебристая сова исчезла.

Мое дыхание смешивается с утренним туманом. Зачем сова привела меня сюда? Неужели Бастьен приведет Аилессу туда, где она пыталась его убить?

Я крадусь к мосту. Может, сова знает что-то неизвестное мне? Может, поблизости находится еще один вход в катакомбы? Но плохое предчувствие подсказывает мне, что стоит ждать нечто более опасное.

Я снимаю лук с плеча. А затем достаю стрелу из колчана. И чем ближе подхожу к мосту, тем сильнее напрягаются мышцы. Я смотрю направо, затем налево и вглядываюсь в русло реки. Но ничего не вижу.

А как только делаю еще один шаг, тут же замираю. Дарованное мне костью благодати обоняние улавливает затхлый резкий запах, какой бывает у прелых листьев и влажного меха. И мне почти удается определить, какому животному оно принадлежит, когда я замечаю несущегося ко мне зверя. Оскаленные клыки. Вставшая дыбом шерсть. И невероятная скорость.

Время замедляется, когда я встречаюсь с золотыми глазами шакала. А следом за ним летит серебристая сова. Она с криком подгоняет его когтями вперед.

Она привела его ко мне!

Шакал уже почти достиг моста. И в голове тут же мелькает мысль: «Я должна ранить его. Схватить, но не убить. Так приказала Одива».

Но шакал уже готов атаковать. Он взмывает в воздух. И открывает пасть.

Сова не хотела, чтобы Одива убила его. Она хочет, чтобы благодать шакала стала моей.

Я натягиваю тетиву.

Судорожно втягиваю воздух.

А затем стреляю прямо в сердце золотого шакала.

31. Бастьен

Аилесса стискивает мою руку, когда мы проходим мимо возвышающихся вдоль стен туннеля костей и черепов.

– Потерпи еще немного, – прошу я.

Свернув еще несколько раз по петляющим коридорам, мы добираемся до одной из старых известняковых шахт под Довром. И фонарь, что я удерживаю в руках, лишь немного освещает широкую яму перед нами.

– Пожалуйста, скажи, что у нее есть дно, – говорит Аилесса.

– Да, но до него метров двенадцать, – отвечаю я.

Этого достаточно, чтобы человек умер при падении, но складки, появившиеся на ее лбу от беспокойства, разглаживаются.

Мы спускаемся по лесам на своей стороне ямы. Аилесса все еще слаба. Ее ноги дрожат, а лицо так напряжено, словно она держится на ногах из последних сил. Мне хочется вновь подхватить ее на руки, но сейчас это невозможно. Преодолев шесть метров, мы сходим с лесов и сворачиваем в шахту, которая вполовину меньше потайной комнаты в катакомбах, где мы прятались раньше, и к тому же с одной стороны обрывается ямой.

Я опускаю фонарь на середину комнаты. Но ее света едва хватает, чтобы осветить все пространство. Аилесса медленно обводит взглядом то, что станет ее домом на неопределенное количество времени, отчего мои щеки заливает жар. Я отодвигаю в сторону несколько ящиков и вытряхиваю пыль из изъеденного молью одеяла.

– Это место станет уютнее, обещаю.

– Кто это сделал? – с благоговением в голосе спрашивает Аилесса.

– Сделал что?

Я оборачиваюсь и вижу, что она смотрит на дальнюю стену шахты. На ней изображен Шато Кре. Грудь тут же пронзает укол боли. Я видел руины замка лишь издали. Но изображенный замок совсем не похож на руины. Он величественный, а его башни устремляются в небо. С одной стороны от него изображены бог солнца Белин и богиня земли Гаэль, а с другой – богиня ночных небес Элара и бог Подземного мира Тирус. Я сжимаю и разжимаю кулаки, чтобы успокоиться.

– Ее создал мой отец.

– Твой отец?

Аилесса поворачивается ко мне. И на мгновение у меня перехватывает дыхание. Я не могу отвести взгляда от ее больших красивых глаз, волнистых волос, пухлой верхней губы… Если бы я обладал талантом своего отца, то создал бы ее статую.

Наконец я киваю и прячу руки в карманы.

– Он был скульптором, и очень трудолюбивым. – Я киваю в сторону одиннадцати статуэток, которые сохранил после его смерти. – Папа продавал их на рынке, чтобы заработать нам на хлеб. И не мог позволить себе тратить деньги еще и на известняк, поэтому пробирался сюда и добывал его сам.

Взгляд Аилессы скользит по статуэткам, которые я расставил на выступе стены справа. Восемь из них – скульптуры богов, еще две – миниатюрные копии Бо Пале, а последние пять – изображения животных и морских существ.

Нежная улыбка касается губ Аилессы.

– Твой отец обладал невероятным талантом, Бастьен.

Глубоко в груди расползается тепло. А затем я вспоминаю, что отца убила одна из Костяных волшебниц, такая же, как Аилесса, и все внутри моментально стынет. Жажда мести, которую я так долго лелеял, не перестает терзать меня, но я больше не знаю, что с ней делать. Усевшись на пол напротив Аилессы, чтобы находиться от нее как можно дальше, я приваливаюсь к стене.

– Моего отца звали Люсьен Кольбер, – внезапно охрипшим голосом произношу я. – Кто-то из представительниц твоей famille когда-нибудь упоминал о нем?

Рыжеватые брови Аилессы сходятся на переносице. Она медленно качает головой и садится на пол напротив меня.

– Прости. Не все в моей famille говорят о своих amourés. А некоторые даже не стараются узнать их, прежде чем…

Она опускает глаза.

Я пожимаю плечами, словно это не имеет значения.

– Если они действительно выбрали моего отца, отправив его на верную смерть, то никто не должен им поклоняться.