Луна костяной волшебницы - [44]

Он громко смеется.

– Мне всегда хочется знать больше. И неважно о чем.

Я улыбаюсь. Паренек начинает мне нравиться вопреки моему желанию. Откровенность Марселя напоминает мне о Сабине. К тому же он на год или два моложе меня, а значит, ему всего пятнадцать или шестнадцать.

– Тогда как насчет сделки? На каждый твой вопрос я дам честный ответ, но ты должен будешь ответить на мои.

– Что за нелепость, – встревает Бастьен, но Марсель отмахивается от него, словно от комара.

– Согласен.

Я устраиваюсь поудобнее и прислоняюсь к стене.

– Ты знаешь предназначение Леурресс? – начинаю я.

Марсель вскидывает голову.

– Леурресс?

– Вы зовете нас Костяными волшебницами.

– Ни в одной из книг не упоминается это название.

– Сомневаюсь, что хоть одна из них написана представительницами моей famille.

Он согласно кивает.

– И ваше предназначение…

– Мучить людей, – вставляет Бастьен. – Убивать их. Приносить в жертву своим богам.

– Она не с тобой разговаривает, – выпаливает Марсель, и Бастьен закатывает глаза. – Вы, Костяные волшебницы, то есть Леуррессы, – по своей природе паразиты. Вы не можете существовать сами по себе. Вам нужны луна, звезды, кости животных и… ну, то, о чем говорил Бастьен, – человеческие жертвы.

– А если я скажу, что вы ошибаетесь?

Между бровями Марселя появляются морщинки.

– Разве не моя очередь задавать вопрос?

– Верно.

Он делает еще один шаркающий шаг и опускается на камень, сильнее придавливая мою веревку.

– Так… – он почесывает голову, – в чем я ошибаюсь?

– Мы не паразиты. А созданы для того, чтобы перевозить мертвых.

Я выжидающе смотрю на Марселя, пытаясь понять, осознает ли он, куда мы перевозим мертвых. Но на его лице не отражается ни единой эмоции.

– Прости?

– Мы стараемся заполучить священные дары, которые дают нам силу и умение перевозить души в вечные царства. – Неужели он не знает о вечных мирах? – И обряд посвящения становится нашим испытанием на верность, проверкой, готовы ли мы стать Перевозчицами. Вот в чем наше предназначение.

Марсель медленно открывает рот.

– О. – Он несколько раз кивает. – Что ж, это многое объясняет.

Яркие глаза Бастьена сужаются, пока он смотрит на меня.

– Вы действительно не знали, что Леуррессы являются Перевозчицами? – спрашиваю я у Марселя.

Он пожимает плечами. И я вновь поражаюсь пробелам в знаниях моих похитителей. Если они не знают о чем-то настолько главном, то, может, мне не стоит опасаться за свой самый большой секрет – что лишь я могу убить Бастьена, или последую вслед за ним. Проклятие действует в обоих направлениях. По этой причине мама не рискнет навредить ему, когда придет за мной. Сделай она это, то пожертвует своей единственной наследницей. И стоит Бастьену узнать об этом, как я лишусь всех своих рычагов влияния на него.

– В одной из легенд упоминалось, что мертвые души перевозят на пароме, – говорит Марсель. – Но я думал, что это вымысел… или происходит, когда вы убиваете своих жертв. И даже не догадывался, что вы – Перевозчицы. И что Перевозчицы вообще существуют.

– Нужно верить в легенды, которые слышишь, – бормочет Бастьен, устремив взгляд куда-то вдаль.

Мы с Марселем замолкаем и смотрим на него. Он моргает и начинает растирать шею.

– Как мило с твоей стороны, что ты уводишь души в ад, после того, как убиваешь их носителей, – добавляет он.

Я делаю глубокий вдох. Он никогда не признает, что Леуррессы не зло. Поэтому поворачиваюсь к Марселю и задаю свой следующий вопрос:

– Твоего отца тоже выбрали боги?

Бастьен усмехается.

– Ты хотела сказать: «Погиб от руки одной из представительниц твоей famille»?

От этих слов пальцы сжимаются в кулаки, но я игнорирую его и дожидаюсь ответа Марселя. Вот только паренек выглядит немного ошеломленным и, сгорбившись, упирается локтями в колени.

– Мой отец? Хм, да… Мне было семь, когда он умер… – он прочищает горло. – А Жюли – девять.

Марсель и Жюли родные брат и сестра? За исключением редко рождающихся близнецов я никогда не слышала о братьях и сестрах Леурресс. Мы не живем с amouré достаточно долго, чтобы родить больше одного ребенка.

– Он заболел после того, как нас покинула Костяная волшебница.

Марсель опускает глаза и принимается тереть на брюках пятно известняковой пыли. Он не злой, как Жюли, и не жаждет мести, как Бастьен. Видимо, все это время Марсель оставался с ними, чтобы выжить… и потому что они его семья.

Бастьен стискивает челюсти.

– Он не заслужил своей участи.

– Никто подобного не заслужил, но… он был прекрасным отцом. – На губах Марселя появляется улыбка. – И сочинял песни, пока работал. Понимаешь, отец был писцом, и некоторые тексты, которые он переписывал, оказывались трагедиями. Поэтому он заменял в них слова и добавлял какую-нибудь дурацкую мелодию, отчего мы с Жюли катались по полу от смеха.

Он хихикает, но не перестает тереть пятно.

Неожиданная волна грусти захлестывает меня, и я забываю про нашу игру в вопросы.

– Я никогда не знала своего отца, – тихо говорю я. – Он умер еще до моего рождения, как и все отцы Леурресс. Когда-нибудь я встречусь с ним в Раю Элары, но… – Мой голос дрожит. – Боль от невозможности узнать его в этой жизни очень сильна.

Я плотно сжимаю губы и медленно качаю головой. Я сейчас так похожа на Сабину. Обычно именно она жалуется, как тяжело быть Леуррессой. Я столько времени трачу на то, чтобы успокоить ее совесть, поэтому не позволяю себе горевать и гадать: «А что, если…»