Лукреция Борджа - [6]

Донна Лукреция. Как по-твоему, он очень красив?

Губетта. Он был бы еще лучше, если б глаза у него не были закрыты. Лицо без глаз – что дворец без окон.

Донна Лукреция. Если бы ты знал, как я его люблю!

Губетта. Это уж дело дона Альфонсо, вашего царственного супруга.[19] Должен, впрочем, предупредить вашу светлость, что вы попусту теряете время. Насколько мне известно, этот юноша страстно влюблен в одну прекрасную девушку по имени Фьямметта.

Донна Лукреция. А любит его девушка?

Губетта. Говорят, любит.

Донна Лукреция. Тем лучше! Я так хочу, чтоб он был счастлив!

Губетта. Вот странно – совсем не в ваших нравах. Я считал вас более ревнивой.

Донна Лукреция(глядя на Дженнаро). Какие благородные черты!

Губетта. Мне все кажется, он на кого-то похож…

Донна Лукреция. Не говори, на кого он похож… Оставь меня.

Губетта уходит. Лукреция словно в благоговейном восторге стоит перед Дженнаро и не замечает, как в глубине сцены появились двое в масках; они наблюдают за нею.

Донна Лукреция(думая, что она одна). Так это он! Наконец-то я хоть минуту могу без страха глядеть на него! Нет, я не воображала его таким красавцем! Боже! Не дай мне испытать его ненависть и презрение, – ты ведь знаешь, в нем для меня все, что я люблю на земле! Я не смею снять маску, а надо вытереть слезы.

Снимает маску, чтобы вытереть глаза, Двое в масках тихо разговаривают, пока она целует руку спящего Дженнаро.

Первый. Довольно, я могу вернуться в Феррару. Я приехал в Венецию, только чтобы убедиться в ее неверности; того, что я видел, достаточно. Мое пребывание здесь не может больше продолжаться – пора в Феррару. Этот юноша – ее любовник. Как его имя, Рустигелло?

Второй. Его зовут Дженнаро. Он – наемный солдат, храбрец, без роду, без племени, и о происхождении его не известно ничего. Сейчас он – на службе Венецианской республики.

Первый. Устрой так, чтобы он приехал в Феррару.

Второй. Это, ваша светлость, устроится само собой. Он послезавтра вместе со своими друзьями отправляется в Феррару – они входят в состав посольства, возглавляемого сенаторами Тьополо и Гримани.

Первый. Хорошо. Все, что мне сообщали, оправдалось. Повторяю, я видел достаточно; мы можем вернуться.

Уходят.

Донна Лукреция (сложив руки и почти что став на колени перед Дженнаро). О боже мой! Пусть дано ему будет столько счастья, сколько горя выпало мне!

Целует Дженнаро в лоб; он мгновенно просыпается.

Дженнаро (хватая за руки Лукрецию, пришедшую в замешательство). Поцелуй!.. Женщина! Клянусь честью, синьора, если бы вы были королевой, а я поэтом, то это было бы точь-в-точь приключение Алена Шартье, французского стихотворца.[20] Но кто вы – я не знаю, а я – я только солдат.

Донна Лукреция. Пустите меня, синьор Дженнаро.

Дженнаро. О нет, синьора.

Донна Лукреция. Кто-то идет! (Убегает; Дженнаро – за нею.)

Явление третье

Джеппо, потом Маффио.

Джеппо(входя с противоположной стороны). Чье лицо я вижу? Да, это она! Эта женщина в Венеции! – Эй, Маффио!

Маффио(входит). Что такое?

Джеппо. Должен рассказать тебе о необыкновенной встрече. (Говорит что-то на ухо Маффио.)

Маффио. Ты в этом уверен?

Джеппо. Так, как уверен в том, что мы здесь во дворце Барбариго, а не во дворце Лаббиа.

Маффио. Она с Дженнаро вела нежный разговор?

Джеппо. Да, с Дженнаро.

Маффио. Надо вырвать из этой паутины брата моего Дженнаро.

Джеппо. Идем, предупредим друзей.

Уходят. Сцена ненадолго остается пустой; только время от времени в глубине под музыку проплывают гондолы. Дженнаро и донна Лукреция в маске возвращаются.

Явление четвертое

Дженнаро, донна Лукреция.

Донна Лукреция. На этой террасе темно и безлюдно; здесь я могу снять маску. Я хочу, чтобы вы, Дженнаро, видели мое лицо. (Снимает маску.)

Дженнаро. Вы – красавица!

Донна Лукреция. Посмотри на меня, Дженнаро, и скажи, что я не внушаю тебе ужаса!

Дженнаро. Мне – внушаете ужас? Да что вы, синьора! Я, напротив, чувствую в глубине сердца, как что-то влечет меня к вам.

Донна Лукреция. Так тебе кажется, Дженнаро, что ты мог бы полюбить меня?

Дженнаро. Почему же нет? Но все же, синьора, я буду искренним и скажу, что есть женщина, которая мне дороже.

Донна Лукреция(с улыбкой). Знаю, маленькая Фьямметта.

Дженнаро. Нет.

Донна Лукреция. Кто же это?

Дженнаро. Моя мать.

Донна Лукреция. Твоя мать! Твоя мать, о мой Дженнаро? Ты, не правда ли, очень любишь твою мать?

Дженнаро. А между тем я никогда не видел ее. Это вам, наверно, кажется удивительным? Но мне почему-то хочется открыться вам, Слушайте, я расскажу вам тайну, которую еще не рассказывал никому, даже моему брату по оружию – не рассказывал даже Маффио Орсини. Странно, что доверяешься так первому встречному, но у меня такое чувство, словно вы для меня не первая встречная. Я – солдат, не знающий своей семьи; я вырос в Калабрии в семье рыбака, сыном которого себя считал. В день, когда мне исполнилось шестнадцать лет, рыбак поведал мне, что он мне не отец. Вскоре за тем явился незнакомец: он посвятил меня в рыцари и уехал, не подняв забрала своего шлема. Еще через некоторое время какой-то человек, весь в черном, принес мне письмо. Я распечатал его. Мне писала моя мать – моя мать, которую я не знал, моя мать, которая представлялась мне доброй, нежной, милой, прекрасной – вот как вы! Моя мать, которую я обожал всей моей душой! Из этого письма, где не было названо ни одного имени, я узнал, что принадлежу к знатному и знаменитому роду и что мать моя очень несчастна. Бедная моя мать!