Лукия - [12]

Не спала одна лишь Лукия. Она ежеминутно ждала прихода матушки Раисы с розгами.

Как и всегда, в углу, перед образом девы Марии, мигал огонек лампадки. Этой ночью, больше, чем когда бы то ни было, он казался девочке единственным ее защитником в этой страшной темноте. Лукия стала на колени на своей отдельной кровати лицом к образу и горячо зашептала:

— Святая богородица, радуйся на небеси, на земле и под землей! Сусе святый, матерь божья, аминь!..

Слезы одна за другой скатывались из ее широко открытых глаз.

— Матерь божья, сделай так, чтобы матушка Раиса не пришла. Матерь божья, я всегда буду послушной, всегда-всегда буду молиться тебе. Пускай не приходит матушка Раиса!

Утомленная, измученная бессонницей, Лукия упала на подушку и наконец заснула глубоким сном. Матушка Раиса не пришла и в эту ночь.

Сдерживая радость в груди, девочка смотрела на икону богородицы горячими, благодарными глазами. Дева Мария вняла ее мольбе.

Но после обеда матушка Раиса злорадно посмотрела на худое, с синими кругами под глазами лицо Лукии, снова приказала:

— И сегодня ляжешь на отдельную кровать!

Все воспитанницы поняли, что это последняя ночь. Этой ночью всех их разбудят стоны и вопли Лукии.

Лукия вышла из столовой подавленная, с отчаянием в груди... Она как бы вся согнулась под огромным, незримым грузом, который давил на ее худые плечи. Откуда может прийти спасение? Теперь, должно быть, не поможет и сама дева Мария. Девочка видела обращенные к ней сочувствующие глаза подруг, но от их сострадания на сердце стало еще тяжелее, еще больнее. Счастливые они, а ее, Лукию, будет сегодня стегать матушка Раиса!

Незадолго до ужина, когда еще не наступили сумерки, около ворот приюта остановилась тройка резвых лошадей и из фаэтона вылезла старая графиня Скаржинская. Она приехала по каким-то делам в город, и теперь, возвращаясь в свое имение, решила наведаться в приют.

Приезд патронессы застал матушку Раису врасплох. Она даже не успела выдать воспитанницам праздничную одежду. Графиня уже была на лестнице, вот ее трость застучала по деревянному полу. Наспех построив девочек, матушка Раиса бросилась навстречу. Скаржинская протянула матушке Раисе свою сухую, костлявую руку, та чмокнула ее на лету, поклонилась в пояс и повела графиню в комнаты. Воспитанницы стояли в столовой, напротив картины страшного суда, благоговейно, со страхом дожидаясь знатной гостьи.

Скаржинская заглянула на кухню, в спальни, осмотрела голые стены, распорядилась, чтобы матушка Раиса пригласила маляра нарисовать на потолке крылатого архангела с трубой.

— Пускай сироты, засыпая, помнят, что их сон охраняет святой ангел...

В столовой графиня бросила довольный взгляд на картину страшного суда и, прихрамывая, опираясь на палку, приблизилась к воспитанницам. Желтые ястребиные глаза испытующе остановились на бледных лицах девочек. Потом она собственноручно расстегнула воротничок на ближайшей девочке и с удовлетворением отметила про себя, что на ней надет крестик.

— У всех есть кресты? — спросила. — Может, у кого нет?

Но крестики, как выяснилось, были у всех. Об этом матушка Раиса постоянно заботилась. Старая графиня, никогда сама не носившая креста, так как считала, что он натирает кожу, требовала, чтобы все ее подчиненные были неразлучны с крестом днем и ночью.

Затем патронесса по очереди спросила нескольких воспитанниц:

Ты сирота?

На каждую матушка Раиса отвечала:

Сирота, ваша милость.

- И эта сирота?

- И эта сирота, ваша милость.

Тут старая графиня заметила Лукию. Стройная девочка с большими черными глазами стояла немного поодаль, молчаливая, грустная. Тени от длинных ресниц падали на щеки. Черные волосы обрамляли выпуклый белый лоб.

Графиня поднесла к глазам лорнет. Ее крючковатый нос покрылся мелкими морщинками, синеватые губы расплылись в улыбке.

- А это кто такая? Это же просто чудо! Грех такую красавицу держать в приюте...

Старая графиня пожевала губами, что-то соображая, «Необычайно, оригинально. Владимир будет доволен. Ведь это все равно что взять из логова маленького волчонка, приручить, и вот он уже вымахал в большою, абсолютно домашнего волка, который ластится к людям и даже не подозревает, что он волк. Эта девчонка — тот же выращенный людьми звереныш...»

— Как тебя звать?

- Лукией звать ее, ваша милость, — быстро ответила за девочку матушка Раиса.

Крестик у тебя есть? А ну, покажи!

Лукия расстегнула дрожащими пальцами воротник, показала старой мегере маленький железный крестик. Графиня с довольным видом закивала крючковатым носом. Затем повернулась к матушке Раисе, сказала:

Я забираю ее с собой.

Как, ваша милость, сейчас? — спохватилась воспитательница.

Сейчас, сейчас.

Скаржинская застучала палкой по полу, матушка Раиса ринулась вперед, чтобы открыть перед патронессой дверь. А через десять минут Лукия уже ехала со старой графиней, съежившись в углу графского фаэтона.

Глава одиннадцатая КАТОРЖНИКИ

Бескрайним сибирским трактом медленно двигалась по этапу партия каторжников. Они шли по четыре в ряд, конвоируемые солдатами. Сзади поскрипывала телега с убогим скарбом этапников — торбами, деревянными сундучками, плетенками.