Лудильщик Плоти и Богиня Моды - [2]

Томов с важным видом шагнул вперед и наклонился вплотную к Лудильщику Плоти. Лудильщик Плоти что-то прошептал. Томов резко выпрямился, его лицо стало белым, как бумага. Они двинулись прочь, вдоль колонн, неся Лудильщика Плоти, как свернутый ковер.

Мадейра вышла на террасу и посмотрела на север, где плыла сестра Арцимора, океаноград Миндамон, огромная безликая громада на фоне горизонта. Мадейра высунулась и посмотрела на море в сотне метров внизу. Вдоль гладкого белого борта Арцимора колыхались свежие самоубийцы предыдущей ночи, пестрая пена ярких одеяний, вялых конечностей, безглазых лиц. Прилив унес их на рассвете; теплый бриз вернул их обратно. Из портов у ватерлинии высовывались люди, и колючими шестами собирали мертвецов.

Ее любовника нет среди этих работников; Бинтер поджидает ее в их клетушке. Она поспешила вернуться в безопасные под-коридоры. Но по пути к шахте она проходила мимо Колодца Отчаяния и услышала несущиеся из его глубин ругательства Лудильщика Плоти.

Томов не стал выставлять охрану, посчитав, что глубокие стеклянные стены Колодца и так удержат пленника.

Она нажала на кнопку, опускающую лестницу для обслуживания.

Лудильщик Плоти вскарабкался по лестнице и бросился к ней, радостно улыбаясь и протягивая в ее сторону руки, похожие на крючья. Она с визгом бросилась прочь, но он поймал ее в одно мгновение.

– Ах, – прошептал он, заглядывая ей в лицо, – Ах… Ты не одна из них.

Она не могла оторвать взгляд от его лица. Эмоции нахлынули на этот выветренный временем ландшафт: пульсация раскаленной ярости, пульсация замешательства, пульсация безумного юмора, пульсация невыносимой усталости.

Мелькнула жалость, и тут же исчезла.

– Нет, – произнес он, – ты не одна из них.

Она отвернулась, опуская капюшон, чтобы спрятать свое лицо.

– Приходи попозже ко мне на корабль, – сказал Лудильщик Плоти. – Я вознагражу тебя.

Он ушел, крутанув плащом.

Бинтер стоял в самом темном углу переделанной под жилище кладовой, которую она делила с ним.

– Я дома, – сказала она и подошла к кровати.

Он медленно вышел на освещенное место. Он едва заметно улыбнулся, это выражение странным образом смогло пробиться сквозь сетку шрамов, покрывавших его лицо. Вполне возможно, что когда-то он был красивым мужчиной. Он по-прежнему сохранял свою стать и силу, благодаря работе у ватерлинии. Прежде чем изуродовать его лицо и предать его морю, миндамони удалили ему язык; обычное наказание на мрачном Миндамоне. Под-коридоры Арцимора были полны безликих молчаливых мужчин и женщин. Они выполняли самую грязную работу в городе.

У Бинтера был еще один шрам на боку, там, где его ранили колючим шестом. Человек, который вытащил его живым из моря, был старым другом Бинтера.

Бинтер носил вокодер, пристегнутый к плечу. Его пальцы забегали по клавиатуре.

– Ты опоздала. Я волновался. – Машинный голос был неспешным, монотонным, с жужжащей интонацией.

– Случилась приятная вещь.

Он пошире открыл глаза, показывая, что ему интересно. У него в распоряжении осталось немного доступных выражений лица, но она умела их читать.

– Умер твой враг? – спросил он.

– Нет. Но, по крайней мере, он в растерянности. – Она рассказала Бинтеру о Лудильщике Плоти, остановившись на неминуемом разочаровании Томова.

Бинтер неловко шевельнулся. Чуть погодя Мадейра встала и подошла к нему. Она ободряюще похлопала его по массивному плечу.

– Прости, что заставила тебя поволноваться, Бинтер.

Его глаза были единственной неповрежденной частью лица, большими, темными и влажными.

– Я боюсь, когда ты уходишь на верхние коридоры. В этом месяце банды Ранних Пташек убили сотню под-людей; ты же знаешь об этом.

– Я постараюсь быть поосторожней.

Когда они легли спать, Бинтер заставил ее забыть о своих шрамах.

Только двое охранников приглядывали за звездной лодкой.

Как ей попасть внутрь? Она представила, как стучится в бронированный люк к Лудильщику Плоти, в то время, как охранники кромсают ее на куски. Неприятная перспектива. И все же, разве будет еще у нее шанс поквитаться с Томовым?

Охранники стояли рядом и, отвернувщись, разговаривали тихими голосами. Она увидела, как люк слегка приоткрылся. Лудильщик Плоти настойчиво махнул ей рукой. Она побежала.

Она была уже рядом с люком, когда охранники заметили ее. Один выхватил оружие и выстрелил, когда она запрыгивала в шлюз. Лудильщик Плоти шагнул в проем, рыча. Луч вырвался из его Экрана, полыхнув так ярко, что Мадейра прикрыла глаза; затем люк захлопнулся. Лицо Лудильщика Плоти было безмятежно, когда он повернулся к ней; он выглядел лет на сто моложе.

– Негодяи, – кинул он.

Свет в корабле был режущим и синим.

Лудильщик Плоти повел ее по узкому проходу. По обеим сторонам, через открытые люки, виднелись смутные очертания механизмов. Другие каюты подсвечивались мерцанием контрольных сигналов, пульсирующим светом старинных видеоэкранов. В конце коридора они вошли в просторный салон.

Чрезвычайно реалистичные статуи поднимались с пола, выступали из стен, падали сквозь потолок. Кажется здесь были представлены все человеческие подвиды; инопланетные экземпляры были еще более многочисленными. Она уставилась на одного, линианского самца, застывшего в момент прорыва вверх сквозь легированный пол. На лице амфибии запечатлилось то же чувство, что и на лицах всех остальных, – безмерное, невыразимое удивление. Она придвинулась поближе. Каждая деталь была безупречна, чешуйчатая синяя кожа, крошечные крючковатые зубы, огромные золотые глаза, широко распахнутые от удивления.