Иногда люди рассказывают, как в детстве из-за тяжелой болезни прочли массу книг или выучили иностранный язык, или, попав в страшную аварию, приобрели новые умения. Со мной произошло нечто подобное. Я научился жить своим умом: выпутываться из опасных ситуаций, доверять интуиции, не распускать язык. Я понял, что в родном доме мне жизнь не в жизнь. Не зря еще задолго до первого звонка Моны я подозревал, что на моих родичей полагаться нельзя: все, что им обо мне известно, они используют во вред, против меня.
После этой истории я никогда уже никого не посвящал в детали — духу не хватало. — Это был худший год моей жизни, — жаловался я, но шло время, и, взрослея, я наконец осознал, что год-то был замечательный, несмотря на все терзания и напасти. Этот сценарий — его завязка, кульминация и финал — до меня был уже пережит другими, но я должен был пройти через него сам, чтобы понять, как устроена жизнь, и уяснить: страдание может действовать, как анестезия, а воспоминание о боли — как болеутоляющее. Этот год облегчил мне всю оставшуюся жизнь.
Перевод Светланы Силаковой
