Лучший для тебя - [55]

— А да, Линда у нас такая. Вечно на сладенькое тянет, — беззлобно подтрунивала над своей сестрой Натали.

Я все никак понять не могла, кто же из них старше. Внешне выходила Линда младше, а вот по внутреннему миру — Натали. Она, словно ребенок, стремилась узнать что-то новое, но быстро теряла к этому интерес. Но помогать мне жарить оладьи она принялась с большим энтузиазмом. Правда, чуть ли не половину сама же и съела. А мне пришлось еще тесто разводить, так как мужчина у госпожи фактурный и четырьмя оладьями сыт не будет.

* * *

Линда.

Пока сестренка отвлекала Тамару, я достала лист и, вооружившись карандашом, вернулась в столовую. Вдохновение пришло, как обычно, резко и захватило с головой. Поэтому рисовала, подглядывая за девчонками через щель, и не обращала ни на что внимания. Первые штрихи сменяли более жирные и уверенные. Тамара в образе получалась очень нежной и мечтательной. Наверное, она такая и была, раз на бумаге открывается ее душа. Взгляд, обращенный куда-то к потолку, казался наполненным мечтами. Она словно не чувствовала, что к ней со спины прижимается муж. Когда я приступила к прорисовке черт лица Кошира, у меня руки дрожали от волнения. По памяти рисовать сложно. Я могла ошибиться. Но продолжала четко очерчивать пухлые губы в кривой ухмылке. Зубы, выглядывающие между ними. И, конечно же, сам взгляд. Холодный, насмешливый и даже страшный. Он пугал, предупреждал.

— Линда? — удивленный возглас застал меня, когда я усердно прорисовывала упругие ягодицы альбиноса.

Встрепенувшись, рассеяно взглянула на пребывающего в шоке Викрама.

— Линда! Это что такое?

Я медленно убрала рисунок в папку, не зная, что и сказать в свое оправдание. Правду ведь не скажешь.

— Я спрашиваю тебя, любовь моя, что этот чужой голый муж делает у тебя на картинах? — нависая надо мной, ярился Викрам.

Я сглотнула. Что-то голова отказывалась думать. Вик был так прекрасен в гневе, что просто не могла ни о чем думать. Отодвинув от себя папку подальше, встала со стула и потянулась за поцелуем. Да, я хочу его сейчас такого. Вот прямо здесь и сейчас. Сердце билось очень громко в моей груди.

— Нет, — резко выдал мне Викрам, больно сжимая мои ладошки у себя на груди. — Ты возбудилась от другого, а теперь ко мне лезешь с поцелуями.

— Чего? — обиженно выдохнула.

Наваждение как рукой смыло. Горечь разочарования била по самому беззащитному, по моей любви. Сомнения Вика — это то, чего я меньше всего ожидала. С силой отобрала свои руки. Схватила папку и направилась к Томе. На кухне девчонки притихли. Я уверена, они слышали каждое слово Вика. Это было так унизительно, что слезы навернулись на глаза. Сколько раз я твердила ему, что люблю. А он! Как он мог? Еще и при всех!

Всучив Тамаре в руки лист, я так же молча решительно прошла мимо застывшего Викрама и ушла в спальню, где просто упала на кровать и дала волю слезам. Как у него такое в голове могло родиться? Как?

Тихо поскуливая, уткнулась лицом в подушку. За что он так со мной?

— Линда, прости, — тихий шепот услышала, когда рядом опустился Викрам, обнимая и прижимаясь со спины.

— Как ты мог? — с трудом выдавила из себя слова.

— Прости, не знаю, что на меня нашло. Просто ты так рисовала его. Я думал, что меня, а там он. В голове как замкнуло. Прости.

Боль в голосе любимого была неподдельна. Он раскаивался, и я ему верила. Просто не могла не верить. Ревность ведь тоже один из признаков любви. Значит, боится меня потерять, боится, что полюблю другого. Смешно.

— Вик, — простонала, не зная, смеяться или продолжать плакать.

С его стороны, наверное, это был удар под дых.

— Прости, любимая, — ласково умолял меня Викрам, но тут же изменил тон на приказной. — Но больше не рисуй никого.

— Да что за глупости у тебя в голове? Вик, я просто нарисовала Тамаре картину и все. Что в этом такого?

— Линда, ты не видела себя со стороны, когда ты рисуешь. Ты прекрасна.

— Вик, я беременная. У меня живот больше меня самой. Как я могу быть прекрасной.

— Глупенькая, для мужчин беременные очень красивы. Особенно, если любимая ждет его ребенка, — тихий ласковый шепот, нежные слова и практически невесомые поцелуи.

Сильнее откинула голову, открывая для Вика шею. Хочу еще плыть на волнах его бережной теплоты. Мягкие губы прошлись по чувствительной коже, подбираясь к ушку. Зубы несильно прикусили мочку. Дыхание сбилось у меня, я застонала, чувствуя, как начинает разгораться желание. Горячие пальцы рисовали круги на животе, волнительно и безумно приятно.

Но я обижена! Я потерплю еще чуть-чуть, еще самую малость.

Вздрогнула от того, как напористо Викрам развернул к себе, пытливо вглядываясь в мое лицо. Медленно склонился, даря теплую улыбку.

Прикрыла глаза, чтобы он не видел радости в них. Ведь именно ее я сейчас чувствовала. Я плавилась от желания, ждала с большим нетерпением поцелуя. Надеялась на большее, зная несдержанность любимого.

Ласково погладил лицо, гипнотизируя взглядом, лишая воли. Сама потянулась за поцелуем.

— Скажи, что простила, — выдохнул прямо в губы, обжигая, но не даря такого желанного прикосновения.

Моргнула, удивляясь, что в такой момент он еще мог разговаривать.