Лучшие годы - псу под хвост - [49]
— Наш экономист, — говорили о нем одноклассники.
Естественно, Квидо с большим удовольствием услышал бы о себе, что он писатель, но и это было лучше, чем ничего. И потому он добровольно согласился с отцовским на удивление робким предложением поступить в экономический вуз.
— В моем решении ключевую роль сыграли три фактора, — рассказывал впоследствии Квидо. — Благодарность за опеку, которой в те годы окружил меня больной отец, детская мечта привезти родителям из загранкомандировки микроволновую печь и хорватская песня «Расцветали розы и фиалки».
X
1) Однажды теплым вечером на каникулах, когда в излучине реки отражалось бледное сияние луны, Квидо попросил Ярушку показать ему свое сокровенное местечко. Ярушка заколебалась: покачав головой, она уставилась на темную мокрую траву и всякий раз, когда Квидо пытался заговорить, закрывала ему рот своей горячей ладонью.
В самый канун отъезда Квидо в Прагу на занятия они догола разделись в лесу над Белым Камнем. Стоя в носках на хвое, они чувствовали себя ужасно неловко. Квидо, ничего не различавший вокруг, вспомнил отцовскую куриную слепоту. Ярушка, устав стоять, свернулась калачиком на кучке своей одежды. Квидо смущенно опустился возле нее на колени и лишь понапрасну воскрешал в себе воспоминание о той веселой естественности, с какой Ярушка обнажалась перед ним в детском саду, и тот спокойный взгляд увлеченного очкастого исследователя, каким он тогда рассматривал ее. Никто из них не знал, что делать дальше.
— Давай оденемся, — прошептала Ярушка.
Квидо протянул вперед в темноту руки и с испугом наткнулся на грудь Ярушки. Она беспомощно приникла к нему. Квидо, кусая губы, болезненно простонал и оросил ее живот липкими брызгами сладострастия.
— Не важно, — сказала Ярушка.
Так было в одном фильме, который она смотрела.
Даже полтора года спустя, к концу третьего семестра, на счету у Квидо не было ничего, кроме дюжины подобных провалов. Квидо страдал. Ничто на свете не доставляло ему столько страданий.
— Мои затруднения не были следствием теоретической неподготовленности, напротив, они вытекали из того, что я слишком много знал о сексе, — рассказывал впоследствии Квидо. — О дефлорации я прочел абсолютно все: я знал рекомендуемые позы, оптимальный угол наклона, давление и температуру, уйму психологических и технических нюансов, я превосходно знал, чего следует избегать, и сумел бы, пожалуй, теряющей сознание девушке, только что ставшей женщиной, оказать первую помощь, однако я до сих пор еще не понял, как все это можно связать воедино. Еще и поныне мне не до конца ясно, как можно быть одновременно «уверенным в себе, нежным и естественным» и при этом смазывать презерватив вазелином.
К затруднениям, испытываемым Квидо, добавлялись еще и Ярушкины: не говоря уж о ее неопытности, речь прежде всего шла об ее аллергии на самые разные цветы и травы, пыльца которых вызывала у нее довольно большие отеки на лице, а иной раз и приступы удушья. У них не было своего уголка, где они могли бы спокойно остаться наедине, и все их встречи происходили под открытым небом, где Ярушкино «Не здесь!» обычно означало: «Нет, не в сене!», «Нет, не в мать-и-мачехе!», «Нет, не в крапиве!». Это, разумеется, нисколько не облегчало задачу Квидо.
— Найти в окрестностях Сазавы естественный излом рельефа, на склоне которого, согласно пособию, дефлорация оказывается якобы наиболее легкой, дело нехитрое. Найти такой излом в рельефе, который был бы легкодоступным, но при этом скрытым от взора прохожих, уже несравнимо труднее, — впоследствии объяснял ситуацию Квидо. — А найти скрытый от посторонних глаз и легкодоступный рельефный излом требуемого наклона, на котором не растет ни одно из примерно шестидесяти самых ординарных растений, уже почти невозможно, поверьте мне. Единственное такое место в радиусе трех километров — это наклонный бетонный подъезд к пожарной цистерне, но, конечно, только в том случае, если из зазоров между панелями сразу же удалить все побеги дикой ромашки…
Таким образом, любовная связь, эта радостная игра двух тел, для Квидо и Ярушки со временем превратилась в неприятную, строго регламентированную задачу. Когда в пятницу вечером Квидо приезжал из Праги, они брались за руки и шли выполнять эту задачу, шли молча, угрюмо, как два человека, отправляющихся на работу в ночную смену, и сознание предшествующих поражений уже заранее парализовывало их. Поведение влюбленных стало неловким, судорожным и надрывным. И единственными встречами, когда они смеялись и шутили, были те, что случались с поразительной регулярностью в периоды Ярушкиных месячных. Иногда они рассказывали друг другу о том, как ходили кататься на санках, и сами себе задавали вопрос: что же встало теперь между ними?
Однажды Квидо загадал Ярушке странную загадку:
— Черный конь к нам прискакал, под себя весь двор подмял — что это?
— Не знаю, — с сомнением сказала Ярушка.
— Секс, — хмуро сказал Квидо.
Из книг он знал и то, как поступают в подобных случаях: сексолог в консультации предложит незадачливой парочке некий временный запрет на всякие попытки половой близости, но парочка, освобожденная от травмирующих обстоятельств, при ближайшей возможности его запрет спонтанно и успешно нарушит, однако парадоксально то, что именно знание этого метода мешало ему применить его.
В своем романе известный чешский писатель Михаил Вивег пишет о том, что близко каждому человеку: об отношениях между одноклассниками, мужем и женой, родителями и детьми. Он пытается понять: почему люди сходятся и расходятся, что их связывает, а что разрушает некогда счастливые союзы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Какие основания у критики считать, что «Михала Вивега можно издавать в два раза большим тиражом, чем других прозаиков»? Взрывной стиль прозы Вивега и широкая палитра типично чешского юмора сделали его самым читаемым автором, воссоздающим в излюбленной для него форме семейной хроники поворотные события недавнего прошлого Чехии.
Михал Вивег — самый популярный современный писатель Чехии, автор двадцати книг, которые переведены на 25 языков мира. Поклонниками его таланта стали более 3 миллионов человек! Михал Вивег, так же как и Милан Кундера, известны российским читателям благодаря блистательным переводам Нины Шульгиной.Главная героиня романа — Лаура, двадцатидвухлетняя девушка, красивая, умная, влюбчивая, склонная к плотским удовольствиям. Случайная встреча Лауры и Оливера, сорокалетнего рекламного креативщика, остроумного и начитанного, имеет продолжение: мимолетные переглядывания в гостиничном ресторане выливаются в серьезный роман.
Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Книга эта в строгом смысле слова вовсе не роман, а феерическая литературная игра, в которую вы неизбежно оказываетесь вовлечены с самой первой страницы, ведь именно вам автор отвел одну из главных ролей в повествовании: роль Читателя.Время Новостей, №148Культовый роман «Если однажды зимней ночью путник» по праву считается вершиной позднего творчества Итало Кальвино. Десять вставных романов, составляющих оригинальную мозаику классического гипертекста, связаны между собой сквозными персонажами Читателя и Читательницы – главных героев всей книги, окончательный вывод из которого двояк: непрерывность жизни и неизбежность смерти.
Майкл Каннингем, один из талантливейших прозаиков современной Америки, нечасто радует читателей новыми книгами, зато каждая из них становится событием. «Избранные дни» — его четвертый роман. В издательстве «Иностранка» вышли дебютный «Дом на краю света» и бестселлер «Часы». Именно за «Часы» — лучший американский роман 1998 года — автор удостоен Пулицеровской премии, а фильм, снятый по этой книге британским кинорежиссером Стивеном Долдри с Николь Кидман, Джулианной Мур и Мерил Стрип в главных ролях, получил «Оскар» и обошел киноэкраны всего мира.Роман «Избранные дни» — повествование удивительной силы.
Роман А. Барикко «Шёлк» — один из самых ярких итальянских бестселлеров конца XX века. Место действия романа — Япония. Время действия — конец прошлого века. Так что никаких самолетов, стиральных машин и психоанализа, предупреждает нас автор. Об этом как-нибудь в другой раз. А пока — пленившая Европу и Америку, тонкая как шелк повесть о женщине-призраке и неудержимой страсти.На обложке: фрагмент картины Клода Моне «Мадам Моне в японском костюме», 1876.
«Здесь курят» – сатирический роман с элементами триллера. Герой романа, представитель табачного лобби, умело и цинично сражается с противниками курения, доказывая полезность последнего, в которую ни в грош не верит. Особую пикантность придает роману эпизодическое появление на его страницах известных всему миру людей, лишь в редких случаях прикрытых прозрачными псевдонимами.