Лучшая неделя Мэй - [31]
Пэдди вернулся в дом, стряхивая с волос капли воды. Диск группы «Хорслипс» закончился, поэтому Пэдди нажал кнопку «извлечь». На часах была половина одиннадцатого, а за окном – дождливая ночь вторника.
Он попробовал представить, чем сегодня вечером могла заниматься Хлое. Наверное, собирала дождевую воду. У нее была привычка мыть волосы дождевой водой, а потом ждать, пока они сами высохнут. И они всегда были восхитительно мягкие и пахли ароматом мятного шампуня, которым она пользовалась.
Забавно, он уже много месяцев не вспоминал о Хлое. Интересно, почему мысли о ней вернулись к нему именно сегодня.
У Мэй волосы были длиннее и гуще, чем у Хлое. А когда на них падали солнечные лучи, они по цвету становились похожи на ириски, иногда она заплетала их в толстую косу, а в остальное время носила распущенными, и они закрывали ее плечи.
Он достал из коробки диск Эрика Клэптона, поместил его в проигрыватель и включил музыку. Вернулся к дивану, взял газету с уже начатым кроссвордом.
Ему бы хотелось взять в руки волосы Мэй. Зачерпнуть целую горсть ее волос и зарыться в них лицом.
«Я стою на перекрестке, – пел Эрик Клэптон. – Пытаюсь прочитать знаки, чтобы понять, в какую сторону пойти, чтобы найти ответ».
«Не ты один, приятель», – подумал Пэдди.
– О нет, она не могла потеряться. – Она налила чай в обе чашки.
– Получается, могла. – Мэй добавила молоко. – И определенно, потерялась.
Она поднесла чашку к губам, отхлебнула светло-коричневую жидкость.
– Но где ты ее видела в последний раз?
– Я тебе уже сказала – когда надевала ее вчера утром. А заметила, что ее нет, только когда собралась лечь спать.
– Может, еще найдется. – Ребекка подула на чай, а потом сделала глоток. – Ты везде искала?
Мэй кивнула.
– Еще бы. Нигде нет. – Она снова отпила из чашки. – Слушай, а ты не забыла про воскресенье? Вечеринка в честь великого дня рождения.
– Господи, конечно, нет. – Ребекка макнула печенье в чай. – Но ты помнишь, что я работаю в воскресенье и не смогу прийти раньше шести вечера?
– И отлично. – Мэй подождала, пока поутихнет ее пульс, и затем сказала: – Угадай, с кем я сегодня столкнулась на улице, когда шла к тебе.
Печенье с капающим с него чаем застыло на полпути в воздухе.
– С кем?
– Угадай.
Ребекка задумалась.
– Поскольку ты покраснела, как свекла, речь, должно быть, идет о нашем любимом почтальоне. И он в этот момент, видимо, не выполнял свои служебные обязанности, так?
Мэй засмеялась.
– Да, он просто вышел погулять под дождем, так же как и я. – Она замешкалась. – Он назвал меня Мэй, впервые обратился ко мне по имени.
– Ну что же. – Ребекка прожевала свое печенье. – Колоссальный прорыв, я бы так это назвала.
Мэй взяла свою чашку.
– Я знаю, ты считаешь это нелепым…
– Именно так и считаю.
– …и я знаю, что должна что-то с этим делать, но я просто не могу. Давай подождем и понаблюдаем, хорошо?
Ребекка хотела что-то сказать, но потом остановилась. Она снова окунула печенье в чай.
– Мэй, сколько времени прошло? Три года? Больше?
– Я знаю, знаю…
– Жизнь продолжается. – Шмяк, и намокший кусок печенья, не дотянув полдороги до ее рта, шлепнулся в чашку.
– Я это знаю, просто… – Мэй смотрела, как Ребекка вылавливает свое печенье, а потом, как будто только что вспомнив, добавила: – Чуть не забыла, у меня же есть новости про Джерри.
Среда
Сухая погода установилась почти на всей территории страны, особенно солнечно на западе, ночью будет сухо и тепло. Температура воздуха – от 18 до 22 градусов.
Эти ужасные громыхания заставили его проснуться. Проклятые мусорщики, среди ночи развели шум, стук и грохот. Филип был уверен, что они нарочно так громко шумят, чтобы все в округе наверняка проснулись. Вот такое у них развлечение.
В старом доме, когда вывозили мусорные баки, не было слышно ни звука, ведь дом находился в узком тупике, где грузовику было не развернуться. Поэтому по четвергам жители сами выкатывали свои мусорные баки до дороги, а уж с этого расстояния ничто не тревожило их сон посреди ночи. Тут же совсем другая история – дом стоит на самой дороге, и грузовик останавливается прямо напротив.
Филип повернулся на другой бок, зная, что заснуть уже не получится. Когда он был моложе, у него был такой крепкий сон – Эйдин была уверена, что Филип притворялся, будто не слышал, как дети плакали по ночам. А теперь его будил малейший шум, а раз проснувшись, он уже и не пытался заснуть снова.
И еще, как обычно, у него замерзли ноги. За окном середина лета – хотя по погоде так не скажешь, – а его ступни холодные как лед.
Филип тяжело вздохнул. Столько испытаний приходится переносить. Какой сегодня день недели? Когда больше не работаешь и нет необходимости заранее составлять план на неделю, так сразу и не сообразишь. Не сказать что работа на государственной службе очень вдохновляла Филипа, но ему хотя бы не приходилось заглядывать в газету, чтобы определить, какой сегодня день недели.
Потом он вспомнил: день, когда собирают мусор. Среда.
Грузовик отъехал, грохот стал тише, и Филип стал прислушиваться, чтобы разобрать, стучит ли дождь по крыше. Вчера вечером лило так сильно. Мэй после прогулки с собакой вернулась домой вся мокрая, как водяная крыса. И все потому, что вышла на улицу без капюшона и без зонта. А потом, толком не дождавшись, пока высохнут волосы, помчалась на велосипеде к Ребекке. Как будто они не наговорились по телефону. Теперь Мэй наверняка простудится и сляжет на пару дней. Повезет, если не подхватит воспаление легких.
Маленькие города всегда полны слухов. Когда Одри Мэтьюз организовала художественную студию для взрослых, новость мгновенно облетела округу. Туда записались шесть человек – четыре женщины и двое мужчин, связанные между собой не очевидными на первый взгляд узами. Они рисуют, делятся тайнами, влюбляются, грустят и рассказывают увлекательные истории, в которых каждому из них отведена особая роль.
Наши жизни выписаны рукой других людей. Некоторым посвящены целые главы. А чье-то присутствие можно вместить всего в пару строк – случайный попутчик, почтальон, продавец из булочной, – но и они порой способны повилять на нашу судьбу. Хелен и Сара встретились на мосту, когда одна из них была полна желания жить, другая же – мечтала забыться. Их разделяли десяток лет, разное воспитание и характеры, но они все же стали подругами, невидимыми друзьями по переписке, бережно хранящими сокровенные тайны друг друга. Но что для Хелен и Сары на самом деле значит искренность? И до какой степени можно довериться чужому человеку, не боясь, что однажды тебя настигнет горькое разочарование?
Трагическая, ничем не оправданная гибель Финна Дарлинга стала своеобразной точкой отсчета для трех главных женщин его жизни — жены, матери и приемной дочери. Как ни странно, связующим звеном в этом трио оказалась семнадцатилетняя Уна, пережившая за свою недолгую жизнь достаточно, чтобы, несмотря на горести, идти вперед с высоко поднятой головой. Мо, Уне и Дафнии предстоит непростой год, но даже в самых тяжелых обстоятельствах можно отыскать луч надежды. То, ради чего стоит жить и творить добрые дела.
Читателя, знакомого с прозой Ильи Крупника начала 60-х годов — времени его дебюта, — ждет немалое удивление, столь разительно несхожа его прежняя жестко реалистическая манера с нынешней. Но хотя мир сегодняшнего И. Крупника можно назвать странным, ирреальным, фантастическим, он все равно остается миром современным, узнаваемым, пронизанным болью за человека, любовью и уважением к его духовному существованию, к творческому началу в будничной жизни самых обыкновенных людей.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Один человек с плохой репутацией попросил журналиста Максима Грязина о странном одолжении: использовать в статьях слово «блабериды». Несложная просьба имела последствия и закончилась журналистским расследованием причин высокой смертности в пригородном поселке Филино. Но чем больше копал Грязин, тем больше превращался из следователя в подследственного. Кто такие блабериды? Это не фантастические твари. Это мы с вами.
Популярный глянцевый журнал, о работе в котором мечтают многие американские журналисты. Ну а у сотрудников этого престижного издания профессиональная жизнь складывается нелегко: интриги, дрязги, обиды, рухнувшие надежды… Главный герой романа Захарий Пост, стараясь заполучить выгодное место, доходит до того, что замышляет убийство, а затем доводит до самоубийства своего лучшего друга.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!