Лучшая фантастика - [180]

Так она впервые встретила Мохсина. Тогда он был просто уличным беспризорником, с копной прямых волос и широкой улыбкой, в которой не хватало зубов. Метро закрылось, его входы загерметизировали на случай предполагаемого потопа. Когда Мохсин высадил ее у ближайшего пункта поиска попуток на суше, она спросила его имя. И помахала на прощание, не думая, что когда-нибудь еще увидит мальчика.

Вопреки метеорологическим прогнозам, в тот вечер циклон обрушился на центр города. Ветер выл всю ночь, слышался громкий треск, словно по улицам бродили буйные великаны. Хлестал дождь. Никогда прежде город не видел подобной бури. Электричество отключилось, и в ночи ураган явил свою мощь.

К вечеру следующего дня ветер стих. Махуа вышла из своей съемной комнатушки в новый мир.

Мумбаи был разорен. Под ногами хрустели осколки стекла, окна в уцелевших домах были выбиты. Штормовой нагон был таким высоким, что вся нижняя часть города, все новые шоссе, и офисные кварталы, и небоскребы скрылись под несколькими футами воды. Канализация не справилась, и переполненные реки вынесли на улицы сточные воды и тонны мусора. Циклон не пощадил богачей — роскошные минареты Квартала миллиардеров лежали на земле, бетонные плиты напоминали поверженных гигантов среди веток деревьев, шелковых занавесок и сотен тел обслуживающего персонала. Богачи спаслись на вертолетах. Городские власти вернулись со своей мафией и обрушились на мародеров и отчаявшихся бедняков, используя все подручные средства, чтобы защитить свое имущество, но остальные районы города лежали в запустении.

Посреди этого разгрома Махуа обнаружила, что стала добровольцем спасательной группы, которая отделилась от местной артели под названием «Хило Мумбаи». Они отличались от прочих групп, которые она видела, пестрое сборище водителей авторикш, безработных молодых актеров, школьных учителей на пенсии, дворников и студентов. Что свело их вместе? Поэтические семинары для бедных слоев общества Мумбаи, объяснил один из учителей. Пожилой водитель авторикши, Хемант, организовал их в Дхарави много лет назад, и семинары до сих пор проводились, охватив все городские районы.

Вместе с «Хило Мумбаи» Махуа искала в мусоре выживших, помогала транспортировать раненых в местные больницы и распределяла предметы первой необходимости, когда их удавалось достать. Вонь разлагающихся трупов и вспышки холеры в нижних районах города сделали повседневную жизнь почти невыносимой. Но члены «Хило Мумбаи» вместе работали, вместе смеялись и плакали, кричали и утешали друг друга — и продолжали трудиться. Тогда в Махуа что-то сдвинулось. Она думала, что получить образование и подняться до городского среднего класса — это единственный способ изменить мир. Но сейчас перед ней были люди, не обладавшие и половиной ее образования или средств, — и только взгляните на них! Она вспомнила слова, сказанные Рагху несколько лет назад, о том, что перемены, социальные перемены к лучшему, начинаются с края. Возможно, так оно и было. Ей требовалось поговорить с ним, но он по-прежнему бродил по стране и был недосягаем.

Много месяцев спустя, вернувшись в Дели, она обнаружила между страницами записной книжки лист с дерева рядом с кафе. Он почти полностью стерся, превратившись в тонкую, изящную сеть. Остальные его ткани стали коричневым порошком, испачкавшим бумагу. Махуа подняла лист за черешок и поднесла к свету. Сеть — это части, соединенные в единое целое. Она положила лист обратно и закрыла записную книжку.

Она подумала о великом урагане, о башнях богачей, опрокинутых циклоном. О поэзии посреди мрачной спасательной работы. Быть может, однажды я вернусь туда.

А пока у нее был Ашапур. Он медленно рос. Союз древнего и современного, округлые здания с толстыми стенами, построенные из грязи, соломы и рисовой шелухи, внутренние дорожки для людей и велосипедов, внешние — для автобусов, для связи с большим городом. Здесь нашлось место для рощ джамболана и нима, для садов на стенах и крышах домов. Каждое жилище вмещало семьи, связанные кровными и духовными узами, до пятидесяти человек, которые готовили вместе на больших общих кухнях.

«Сенсорнет» объединяла здания друг с другом, и, надев «раковину» или визор, человек мог подключиться к потоку данных: узнать скорость фиксации углерода зелеными коридорами и флуктуации индекса биоразнообразия, подслушать переговоры между домами и энергосистемой. Городские власти выделили это место, потому что раньше здесь, на берегу гибнущей Джамны, располагалась свалка, и басти должен был заменить выросшие на этой свалке трущобы. Махуа сдержала обещание, пригласив обитателей трущоб стать первыми жителями Ашапура. Это были беженцы из прибрежных районов Бангладеш, Бенгалии и Одиши, спасавшиеся от жестокости и нужды, а также от подступающего моря и засоления пахотных земель. Они подарили проекту свои навыки выживания, свои традиции и культуру, свою находчивость и желание учиться. Теперь они стали первыми жителями басти.

Когда они с бабушкой уже почти и не надеялись вновь увидеть Рагху — к тому времени он несколько лет путешествовал по стране, и от него не было ни звонков, ни сообщений, — он появился у них на пороге так же внезапно, как исчез. За обильным обедом он рассказал, как жил с отрядами повстанцев, следил за корпоративной мафией, жил в племенах, что обитали в уцелевших лесах, участвовал в попытке эксцентричного ученого освободить загнанную под город реку. Когда бабушка Махуа укорила его за долгое молчание, он смутился.