Луч тени - [2]

В одном из своих эссе Понтиджа выражает мысль, что если мы на самом деле хотим воздавать должное великим теням, то не следует впадать в риторику. Надо думать не о них, а о нас, о том, что они дают нам сегодня, в нашей сложной, пестрой, удивительно быстро изменяющейся действительности. Это отнюдь не отказ от традиции, а лишь стремление сохранять традицию живой и нужной людям. Джузеппе Понтиджа целомудренно избегает красивых и пышных слов, если он хочет говорить о высоких идеалах, то делает это с намеренной, вызывающей уважение сдержанностью, почти холодно. Никого эта внешняя холодность писателя не должна вводить в заблуждение: он и понимает, и чувствует, и умеет страдать. Он только боится показаться чересчур красноречивым. В этом огромное уважение к слову и к силе слова, силе, которая может вести людей и к добру, и к злу. Можно быть таким ироничным, как ироничен Понтиджа, и при этом глубоко верить в нравственные идеалы. Думаю, что роман «Луч тени» — живое подтверждение правильности такого восприятия творчества Понтиджи, его этики и эстетики.

Ц. Кин

Луч тени Роман

Часть первая

I

Осторожно прикрыв за собою калитку, он направился было к бульвару, освещенному розовым закатом, как вдруг служанка позвала его к телефону. Поколебавшись немного, врач все-таки решил вернуться, но тут же раскаялся.

Едва он произнес: «Алло», как в ответ послышался взволнованный голос:

— Извини. Это Эмилио. Нужно увидеться. — Ох! — замялся врач. — Когда? — Сейчас. Дело срочное. — Но я собрался уходить. — Он поглядел на стенные часы, висевшие в прихожей. — У меня встреча, одной ногой я уже на улице. — Прошу тебя. Это не телефонный разговор. Я возьму такси и задержу тебя всего на несколько минут.

Врач посмотрел на калитку и безлюдный бульвар.

— Ладно, — пробормотал он.

Повесив трубку, он плюхнулся в кресло. Служанка молча прошла по красной дорожке, направляясь на верхний этаж. Когда она исчезла в одной из комнат, выходивших на деревянную террасу, он снова взял трубку и набрал номер.

— Это доктор Мариано, — сказал он вполголоса. — Позовите, пожалуйста, хозяйку.

Доктор Мариано вытянул шею, чтобы убедиться, что наверху все спокойно.

— Дорогая, это я, — залепетал он смущенно. — Мне очень жаль, но я немного опоздаю.

Наверху послышался скрип, заставивший его вздрогнуть.

Забившись в темноту, под лестницу, он добавил:

— Одному моему другу нужно встретиться со мной. У него что-то серьезное.

Некоторое время он молча слушал, потом сказал, приблизив трубку к самому рту:

— Да нет же, перестань! У тебя нет никаких оснований!

Где-то над головой открылась дверь.

— Сейчас не время, — продолжал он придушенным голосом. — Поговорим после!

В этот миг наверху показалась служанка и стала спускаться по лестнице.

— Хорошо, синьора, согласен, — сказал он другим тоном. — А пока продолжайте, как вам велено.

Служанка на минуту задержалась на пороге гостиной, взглянула на него исподтишка, переставила для виду безделушку на полке и толкнула дверь, которую тут же захлопнула за ней пружина.

— Да, да, я люблю тебя, — просюсюкал врач и повесил трубку.

Мариано еще сидел в прихожей, уставившись на открытую калитку, когда мимо особняка медленно проехало такси. Он увидел Эмилио, как-то странно застывшего на заднем сиденье. Вскоре такси проследовало в обратном направлении.

Через несколько минут берет Эмилио заколыхался над железной оградой. Тогда врач спустился по ступенькам и пошел ему навстречу.

— Куда тебя занесло? — спросил он, обнимая его. — Я отъехал метров на сто. — Зачем?

Не говоря ни слова, Эмилио стал подниматься по лестнице. В прихожей снял берет. Он выглядел постаревшим по сравнению с их последней встречей. Лицо у него осунулось и побледнело.

— Где бы нам поговорить? — пробормотал он.

Мариано показал на стеклянную дверь в глубине прихожей:

— У меня в кабинете.

Эмилио вошел первым и с видимым нетерпением ждал, пока Мариано последует за ним.

— Я не хотел рисковать, — сказал он, когда Мариано закрыл дверь. — Поэтому и не назвал твой адрес. — В чем дело?

Эмилио отвел глаза и помолчал. Спустя немного времени произнес:

— Мне надо попросить тебя об одном одолжении.

Глядя на него с беспокойством, Мариано опустился в кресло за столом и указал ему на диван:

— Может, присядешь?

Эмилио остался стоять, заложив руки за спину.

— Об услуге, которую только ты можешь оказать мне. Прошу тебя во имя дружбы.

У него блестели глаза. Со все возрастающим беспокойством Мариано откинулся в кресле.

— Дело вот в чем, — медленно продолжал Эмилио. — Тебе известны мои политические взгляды, хотя ты их и не разделяешь. — Да. — Я прошу тебя укрыть на несколько дней в твоем домике в Альяте одного товарища, который не в ладах с полицией. — Сделав паузу, он продолжал:- Ты над схваткой и вне подозрений. Тебя никогда не интересовала политика. — Вот именно, — сокрушенно посмотрел на него Мариано. — С какой же стати мне впутываться в нее сейчас? — Но тебе вовсе не обязательно влезать в это дело! — воскликнул Эмилио. — Достаточно, если ты позволишь мне, как раньше, воспользоваться «Коралем» для охоты. — Но тогда ты охотился. — Я и на этот раз поеду охотиться. Возьму только с собой друга, с которым ты не знаком.