Лубочная книга - [122]
С в е к р о в ь (поднимая ее вместе со своим супругом). Милая София, драгоценная дочь моя! Что с тобой сделалось? Ах! Ты поражаешь сердца наши двойным ударом! Неужели и ты хочешь нас оставить в злой горести, слезах и отчаянии, без подпоры и утешения влачить дни наши и оставить сего малютку невинного сиротой? Милая София! Почтительная дочь, успокойся! Бога ради успокойся!.. Что ты это вздумала? Ведь отчаянием и даже своею смертию не воскресишь твоего милого друга. О София! Не прогневляй Бога таковым поступком и положи на него все твои надежды. Он тебя успокоит! Посмотри, как твой сын с наполненными слез глазами протягивает к тебе рученьки свои, как бы умоляя не покидать его сиротою! Неужели плач невинного твоего сына не силен привести тебя в жалость и рассудок?
— Нет, — отвечает ей трепещущая всем телом София, — нет, я не могу жить без него, без сего драгоценного друга души моей, лежащего без дыхания в сем гробе! Я должна с ним соединиться!.. Уже ангел смерти поражает меня мечом своим! Прости!
Идет ко гробу своего супруга. Аркадий испускает жалобный вопль и протягивает к ней свои ручонки. София возвращается к нему, целует его нежно, отирает горькие слезы с глаз его своею рукою, благословляет и удушающим от скорби голосом говорит: «Успокойся, сын мой, Господь над тобой. Ты у такой же нежной матери остаешься на руках. Прости! Ангел-хранитель да будет над тобою!»
Еще раз его целует и поспешно идет ко гробу своего супруга, входит на самую последнюю ступеньку, приближается к милому ей праху и, произнося громко: «Драгоценный супруг! Я иду к тебе», упадает на гроб его, — и прекрасная душа Софии вместе с тихим вздохом вознеслась на небо.
Родители Андрея и многие из друзей его, бросаясь спасти Софию, отвлекают ее от гроба; но она уже не существовала более ни для кого. Все (с ужасом): «О Боже! Она лишилась жизни!.. Вот пример необыкновенной супружеской любви!»
Так скончала жизнь прекраснейшая и добродетельнейшая из смертных, нежная и верная супруга! Кто не прольет слез, читая сии строки, тот не имеет небесных чувств сострадания, и пусть лучше, не читая моей повести, бросит ее в огонь.
Гроб переменили и положили сих нежных супругов в один еще гораздо великолепнейший первого, чтоб и по смерти не были они разлучены.
Друзья кладут из роз сплетенные венки в гроб нежных супругов и, рыдая, отходят от их праха.
Так скончала жизнь свою бывшая прекрасная магометанка, сделавшаяся впоследствии самой набожной христианкой, и на гробе милого супруга дала собой пример прекрасному полу и нежной любви и верности.
Похороны были богатейшие, при многочисленном стечении народа, проливающего о ранней их кончине слезы. Над могилой их поставлен был драгоценный памятник, с плачущими: отроком, опершимся одной рукой об урну, из коей видны были два сердца, стоящим на своем туле и держащим в другой руке переломленную стрелу и лук с ослабленной тетивой; с другой стороны — Гименеем, утушающим брачный пламенник одною рукою, а другою (держащим. — А. Р.) два цветочных венка, положенные на их урну, с надписью их лет, красоты, добродетелей и горестной смерти. Четыре густых липы осеняют прах их, и обсаженная цветами могила каждую весну и лето благоухает ими. Певец природы, милый соловей, свивший гнездышко на одном из сих дерев, в это время поет столь прелестно, как на могиле Орфея!
Родители Андрея обратили всю нежность свою и попечение к оставшемуся их внуку, и Аркадий, пришед в возраст, оправдал их воспитание и надежды. Он заключал в себе достоинства своих родителей: имел прелестнейшие черты лица своей матери и отца, был силен, храбр, великодушен и верен, как покойный отец, и столь же нежен в любви и кротости, как его мать. Он отличался во многих сражениях, как и отец его, и, получив две раны и знаки отличия, по неотступной просьбе деда своего и бабки вышел в отставку, женился на прекрасной девице и жил весьма счастливо.
